Братва. Пощады не будет
Шрифт:
Вдруг прорицательница снова противно заверещала, перемежая нечленораздельные выкрики стонами. Я невольно оглянулся. В голом виде Маргарита Соломоновна выглядела значительно более толстой, чем в одежде. Сплошные жировые складки на спине и ягодицах. И ведь не такая уж и старая женщина, чтоб эдак варварски запустить свое тело. Впрочем, возможно, это высосанная чужая кровушка ее так разбарабанила. Похоже на правду.
Насаженная на полуметровый деревянный член идола, ведунья, крича, извивалась, пытаясь с него спрыгнуть. Ясно – не соображает уже ни черта. С такого кола самостоятельно слезть никто не в состоянии.
Я повернулся к группе сектантов, хмуро ожидавших своей участи.
– Как и обещал! – демонстративно засунул пистолет под куртку в кобуру. – Слово Монаха – закон! Мочить вас не буду. Пойдем, Цыпа, к машине. Киса, оставляю все на твою ответственность. – Я глянул на толстый брус потолочной балки. – Крепкая, по-моему, штукенция...
– Девку тоже? – уточнил Киса, кивнув на бесхозно валявшееся тело в кожаной мини-юбке.
– Нет, – подумав, отверг я. – Забросишь ее на обратном пути в какой-нибудь травмпункт. Пускай живет, шалава!
– Погодите, братва! – вдруг отделился от группы сотоварищей сторож кладбища, норовя упасть на колени и схватить меня за руку. – Помилосердствуйте! Я-то не шизик и не маньяк! Ей-богу! С этими придурками связался из деловых соображений – они мне шмотки и рыжье с девок отдавали! Я свой брат, уголовник! Четыре годишника отсидел!
– По какой статье? – деловито поинтересовался Киса, мне подмигивая.
– За кражу! Со взломом!
– Не наш профиль. Выходит, что не брат! – сочувственно вздохнул Киса и, не выдержав игры, рассмеялся. – Мы-то «мокрушники» по жизни! Ступай обратно, тварь!
Ударом кулака в челюсть Киса вернул сторожа на прежнее место.
– Ладно, погнали домой, Цыпа! – хлопнул я по плечу молодого соратника. – Нам не стоит всякие зверства лицезреть. Вредно для оптимистического восприятия жизни!
Бойкие солнечные зайчики весело прыгали по полировке австрийской спальной мебели, напоминая мне, что жизнь прекрасна и удивительна и пора вставать.
Только успел принять привычный контрастный душ, как нарисовался Киса, блаженно улыбающийся, словно школьник-хулиган, случайно получивший пятерку по поведению.
– Тут, Михалыч, про наше дело пропечатано, – пыжась от самодовольства, сообщил он, кладя передо мною на столик камина-бара местную газету. – В тревожной хронике глянь.
Я пробежал глазами короткую газетную заметку. В ней говорилось, что вчера утром в заброшенной часовне городского кладбища произошло массовое самоубийство пяти человек – видимо, членов тайной секты сатанистов. Четверо мужчин повесились, а женщина покончила с собой ужасным способом, свидетельствующим об извращенно-мазохистских пристрастиях самоубийцы. Подробности в газетке скромно умалчивались.
– Замечательно! – удовлетворенно обронил я, закуривая первую за день и потому самую вкусную сигарету.
– А ты, что ль, сомневался,
– Да я вовсе не о твоем профессионализме, браток! – усмехнулся я, выпуская парочку колечек дыма, тут же соединившихся в симпатично-замысловатую «восьмерку». – Мне в кайф, что и в России наконец-то красивые массовые самоубийства появились в наличии, как и во всем цивилизованном мире! В новостях постоянно передают – то в Англии, то в Штатах целая секта из жизни добровольно ушла. Экзотика! Завидно даже! А у нас – ничего подобного. Все не как у людей! Зато сейчас ништяк – пусть все видят, что и Русь лапотная хоть в чем-то начинает смахивать на высокоразвитые западные цивилизации!.. Замечательно, Кисуля!
Кровавая Мэри
Глава 1
За низким круглым столом без скатерти, навалившись локтями на исцарапанную, некогда полированную столешницу, напротив меня сидели двое.
Должно быть, оба являлись ярыми индивидуалистами – перед каждым отдельно стояли початая бутылка портвейна «Три семерки» и граненый стакан. Я следовал их примеру – негоже отрываться от коллектива. Раскрасневшиеся лица с неестественно ярко блестящими мутными глазами безоговорочно выдавали тот факт, что это уже не первая наша успешная атака на спиртные запасы заведения.
Несколько подслеповатых сороковатток под невысоким серым потолком полуподвального помещения без излишней назойливости освещали пустые в этот поздний, а вернее, очень ранний час столики с перевернутыми на них колченогими стульями.
Кроме теплой мужской компании, в заведении находился только усталый бармен, сонно клевавший носом за стойкой. Входная дверь бара была надежно заперта изнутри на стальной штырь-засов, чтобы какой-нибудь загулявший выпивоха не нарушил сдуру наш деловой «прикол», приперевшись в «Полярную звезду» за утренним опохмелом.
– Засиделись мы, братва! Пять утра уже! – глянув на наручные часы, заметил я.
– Куда торопиться, Монах? Под лежачий камень все одно не опоздаем! – благодушно отозвался Февраль, обязанный своей кличкой совершенно белым волосам. Даже его густые ресницы над «замороженными» синими глазами выглядели, словно тронутые инеем.
– Хорошо сидим! – поддержал напарника Шило. – Ноги делать резона нет. Дело-то на послезавтра назначено – успеем еще отоспаться, чтоб ручонки не дрожали. Закажем еще по бутылочке?
– Я – пас! – пришлось мне наотрез отказаться, так как ощущал после портвейна какое-то подозрительное брожение в животе. Говорить же ребятам, что предпочитаю марочный коньяк, явно не стоило. Воспримут, не дай Бог, за сноба, задирающего клюв перед менее удачливыми коллегами. За понтовитого дурака то бишь. А «дразнить гусей» самое глупейшее занятие, если, понятно, не желаешь спецом испортить отношения с собутыльниками.
– Ладушки! Разлагайтесь здесь хоть до опупения, – заявил я, когда мне прискучило любоваться на эти уголовные блаженно-пьяные рожи. – Мероприятие мы обсудили в деталях от и до. Хочется надеяться, вы ничего не перепутаете и не забудете! Потопал до фатеры, у меня рефлекс – с восходом солнышка в сон начинает клонить. Бывайте, мужики! Удачи!