Братья 2. За закрытой дверью
Шрифт:
Настолько дразняще нежные ощущения на моем уровне возбуждения переносить так сложно, что дыхание обрывается беспрерывно. Губы Андрея рядом, но он не целует меня. От его не менее частых и тяжелых вдохов, которые ловлю приоткрытыми губами, мне еще жарче. Словно специально не вводит в меня пальцы, растягивая прелюдию чуть ли не до болезненного уровня. Грудь распирает так сильно, что сдаюсь и говорю Андрею прямо в глаза:
– Трахни меня.
Всего на пару секунд его руки пропадают с моего тела. Подняв мою ногу под коленом, он входит сразу глубоко, становясь причиной особенно тяжелого выдоха. Лишь теперь мои так долго открытые
Если темп останется таким же убийственно быстрым, то уже через пару минут меня захлестнет. Похоже, что Андрей и не собирается замедляться. То, что он делает, удивляет даже меня: запускает и вторую руку под коленку. Теперь не одна нога задрана на уровень груди, так же задрана и другая. Не стою, а зависаю в воздухе, опорой являются только сильные руки Андрея и шея, в которую я вцепилась. Черт, как он может продолжать так двигаться, с тяжестью в руках? Руках.
Место, где кипит наша страсть, это сплошные зеркала, и мне прекрасно видно, как выступили не только мышцы на его руках, но и вены. Картинка с собственным скрученным телом и его силой заводит еще сильнее. Эмоции просто зашкаливают, наверняка сказывается и место, и необходимость проглатывать стоны. Я кончаю первой, вцепляюсь в плечи Андрея и издаю странный глухой звук сквозь сжатые зубы. В тот момент Андрей целует меня, ставя под сомнение способность кончить молча. Всего пару движений, и Андрей шумно выдыхает мне в ухо.
Положение у меня не из удобных, но я и так умудряюсь устроить голову у него на шее. Хотя кому жаловаться? Это Андрей все еще держит меня на руках.
– Давай, ставь вниз, – смеюсь я и получаю еще серию поцелуев. Оказавшись на пошатывающихся ногах, добавляю: – А ты умеешь удивить.
– Тебе понравилось?
– Еще спрашиваешь. Очень. А тебе?
– Да. В жизни не делал ничего более безумного.
– Ну пошли, безумец, – смеюсь Андрею на ухо.
– Пошли, только нужно где-то найти тебе салфетку.
Мы вместе смотрим на стекающую каплю спермы в области моей коленки.
– Зачем? – улыбаюсь я, поддергивая бровками.
Вытираю двумя пальцами, а затем облизываю с дурацкой улыбкой на лице. Улыбка Андрея не дурацкая, она вызывает электрический заряд внизу живота. Черт, только что же был оргазм, куда новое возбуждение?
Андрей покупает мне это платье, я иду прямо в нем, идем мы к выходу. Неожиданно Андрей хватает мою руку и притягивает к губам, чтобы осыпать поцелуями.
– Думаю, они догадались, – говорю я. – Мои стоны местами были недостаточно тихими.
– Ну и пусть.
– Подумали, что с любовницей развлекался. С женами в примерочных не трахаются.
– На самом деле с любовником развлекалась ты, – усмехается Андрей. – Никогда бы не подумал, что стану любовником бывшей жены. Эта роль, определенно, не для меня. Менее компетентного любовника сложно представить. Какой вот из меня любовник?
– Идеальный, – воодушевленно встряхиваю волосами. – Красивый, богатый, решительный и очень, очень, очень сексуальный.
Андрей смеется, я же беру его лицо в руки и целую так, что язык немеет.
Глава 19
Ужинаем в ресторане, такое платье обязательно нужно выгулять. Забываю о времени, когда Андрей набрасывает варианты, куда бы мы могли слетать на этих выходных. К Кристине за Мишуткой мы приезжаем в девять вечера, и я ужасно расстраиваюсь, что он уже спит. Чувствую себя никчемной мамашей, ну что за эгоистка могла наслаждаться жизнью вдали от своего малыша?
Решаем не будить ребенка, но Андрею приходится согласиться с моим условием приехать за Мишуткой рано утром. Всю дорогу домой Андрей успокаивает меня, говорит, что я не сделала ничего плохого. Мне все равно тревожно, еще никогда не отлучалась от Мишутки на целый день. Отпустить вину помогает Кристина, которая сбрасывает два десятка видео. Смотрю с улыбкой, как они веселились в течение дня, как скакал Мишутка по дому и играл на детской площадке. Похоже, он отлично провел время со своей тетей, завтра посвящу весь день только ему.
Как только вхожу в квартиру, включаю приятную музыку и напяливаю туфли на каблуках. Еще крашу так и не зажившие губы красным. Хочу шикарный антураж для этого вечера. Считаю, что если бежать от себя, то бежать надо на двадцатисантиметровых каблуках и под отличный саундтрек.
– Откроем бутылку хорошего вина? – гладит мои голые бедра Андрей.
– Можно.
– Минутку – и все будет готово. Мира, какая же ты красивая.
Андрей целует меня в шею, не то, чтобы оставить помаду на губах, не то по менее очевидным причинам. Он уходит в каморку с целыми стеллажами, забитыми коллекционным вином, а я касаюсь влажного места от его поцелуя. Звонок в дверь бьет дрожью по позвоночнику. Я знаю, кто это, поэтому и подхожу. Каждый вдох обрывается на половине, даже устойчивость каблуков онемевшие стопы подвергают сомнению. Только холодеет спина и дрожат ноги вовсе не от страха. Я ненавижу всей душой того, кто в очередной раз собирается содрать заплатки с моей разодранной жизни.
Не хочу ненавидеть наедине, хочу ненавидеть ему в лицо, поэтому срываю защелки замка и рву дверную ручку на себя. Возможно, этой двери лучше было бы остаться закрытой, но уже поздно. Весь в черном с приумноженной щетиной и идентичным моему невменяемым взглядом, Дима входит вглубь коридора.
– Приветик, зайка, – хлопает он пьяненькими злобными глазками. – Охуенно выглядишь. Какое шикарное блядское платье!
– Блядское, – подтверждаю ядовитой улыбкой.
– Кусков пять зелени стоит?
– Тридцать, – цежу сквозь зубы с непомерным удовольствием.
– Нихуево, – присвистывает Дима. – Признай, что соскучилась. И я пиздец, как скучал. Мы же с тобой, как ебучие котики, что складываются калачиками в пушистое сердечко. Каждый день так пушисто мурлыкали друг другу на ушко, а тут третий день непонятно где таскаешься. Ну давай, блять, задирай свое блядское платье, становись раком. Не переживай, один за двоих справлюсь, выебу незабываемо.
– Дима, иди ты нахуй, – не перестаю улыбаться я.
– Мы же так и не потрахались в этих сверкающих хоромах, давай исправим? Когда еще такая охуительная возможность выпадет?
Не успеваю отскочить, как Дима стискивает меня всю целиком. Он тянет меня одновременно и за бедра, и за талию, успевает заламывать руки, которыми пытаюсь расцарапать ему лицо. Его подбородок дрожит от ярости так же, как и мои стопы, замкнутые в неустойчивых туфлях.
– Пусти, блять! Отпусти меня!
Хоть Дима и скручивает меня, сексуальный подтекст улетучивается. Он просто смотрит мне в глаза, долго смотрит, а потом тихо говорит: