Братья и сестры в Реестре
Шрифт:
Взамен полисемья обязуется зачать (или усыновить) не менее четырёх детей (коэффициент рассчитывается индивидуально исходя из десятка параметров). Источник сообщает, что принятый закон уже вызвал по стране множество одиночных пикетов и несколько массовых протестов. Количество пострадавших оценивается в 1488 человек. Убиты 39 граждан. Данные о жертвах предоставил «штаб оперативных инициатив во спасение великой Америки».
В конце новости диктор чихнул и большинство сотрудников цеха, как заметил Олег, вздрогнули.
Родион Дмитриевич относился в такому типу людей, которые всегда заходят впереди себя, ну, знаете,
Подчинённые звали его РоДимыч, о чём директор, конечно же, знал, но не сердился. Во время корпоративов сотрудники всегда поднимали универсальный тост. Самый пьяный кричал: «За РоДимыча!» И нестройный хор подхватывал: «За него, родимого!»
Это был плечистый коренастый гигант той редкой белобрысости, которая еще не делает человека альбиносом, но держит на грани. Поэтому когда РоДимыч нервничал, злился или пребывал в сильном веселье, его лицо покрывалось красными пятнами. Происходило это часто, потому что директор был жизнерадостным и эмоциональным типом. Правильные черты настоящего арийца, бычья шея, но почему-то музыкальные руки с длинными нервными пальцами.
Сейчас он был одет в серо-синий клетчатый костюм-тройку с бухгалтерскими нашивками на локтях. Точнее, в двойку — потому что пиджак и жилетка были, а брюки из комплекта он заменил на оранжевые джинсы. Рубашка фисташкового цвета, с золотыми запонками. Синий галстук. Завершали картину дорогие серо-синие кроссовки. Босс тащил на буксире чуть ли не брата — тоже светловолосого и плечистого, вот только наголову выше ростом и с такой голливудской улыбкой на фотомодельном лице, что хотелось вырезать и повесить на стенку. Жаль, крови будет много.
— Пацаны, я вам новенького привел. Это Паша Заречный. Будет работать с вами. Прошу любить и жаловать, сильно не обижайте. Ну, и введите в курс дела, что ли! — директор вытолкнул новичка вперед. Тот улыбался, кивал и так широко расставил руки, словно хотел всех обнять и прижать к сердцу. Подскочил Резкий с Вертиглазом. Вместе они отвели новенького, который выглядел в цехе так же уместно, как балерина в борделе, знакомиться со служебными обязанностями.
«И одет ещё в эдакий кэжуал» — мысленно сплюнул Олег. Новичок ему сразу не понравился. У Каспера родилось стойкое ощущение, что не судьба Заречному остаться в его жизни разговаривающей декорацией, ох не судьба.
РоДимыч поискал глазами Олега, нашёл и велел на пять минут в кабинет. Олег остановил конвейер. Индифферент на том конце ленты замер, будто выключился.
Робкая надежда сменялась глухим отчаянием, и наборот — как сердце-то прыгает, — пока Олег шёл куда звали.
В кабинете шеф тут же плюхнулся на потёртое кожаное кресло, водрузил ноги на стол, достал из ящика стола толстую сигару, отщипнул кончик и закурил.
Олег было открыл рот, но шеф замахал ладонью.
Каспер сел на стул.
— Не-не-не-не-не! — пустился с места в карьер шеф. — Сначала поговорим о том, что нужно мне. Если начнём с тебя, ты опять разнюнишься, пустишь соплю и испортишь всё удовольствие. Так что говори — есть чего?
— Да так, сюжет один... Сегодня ночью пришёл в голову. — И Олег принялся излагать свои последние приключения. Как всегда, от первого лица. Во время рассказа он даже немного повеселел.
РоДимыч пучил глаза, ржал и вставлял комментарии:
— Ну ты и недотыкомка!.... Служба королевского будильника, во ржака!... Какая чудесная система воспитания, ах, Макаренко, ты повержен!… Боевые пидарасы, ой, я сейчас обоссусь…
Когда Олег закончил, шеф еще пару минут не мог отдышаться от смеха:
— Вот это ты меня порадовал! Вот это позабавил. Беру! Будет чем заняться долгими одинокими вечерами.
Шеф откровенно врал. Ему и так было чем заняться. С такими бабками, да ещё и владея шикарным загородным коттеджем «под финку», РоДимыч от девок отбоя не знал. Но жадные пронырливые «шкуры» в промышленных количествах ему быстро надоели. Поэтому он вспомнил родной РГФ15, а также то, что он дипломированный гуманитарий, и принялся писать книги. Правда, РоДимыч оказался этаким Гоголем, который без Пушкина родил бы «Ревизора» или «Мёртвые души» несколько в другом формате — менее сумасшедшими и более мистическими. Грубо говоря, его перо тяготело к реализму, а душе хотелось бесшабашенных приключений. А тут подвернулся Каспер. РоДимыч, который не без протекции предприимчивого брата выбился в солидные люди, от природной доброты собрал вокруг себя всех нуждающихся однокурсников и друзей-гребцов, с которыми занимался в студенческой молодости. А тут посреди выбора между бытописательством и фонтаном фантазии подвернулся Каспер — который оказался ходячим кладезем сюжетов, причём на их разработку не тратил ни грамма усилий. Он продавал шефу то, что с ним реально происходило.
— Изложишь письменно. Не торопись, могу подождать. Главное, ничего не упусти. А пока держи.
РоДимыч достал из ящика стола пачку пятисотрублевок, перетянутую резинкой, и кинул Олегу. Тот поймал и не считая (даже не глядя) засунул деньги в задний карман штанов.
Шеф резко посерьёзнел и нахмурился:
— А теперь в части того, что касается тебя. В части, которая касается тебя, у меня абсолютный ноль: ни одной ниточки. Как отрезало.
Олег вскочил с кресла и сжал кулаки. Шеф остановил его поднятой ладонью.
— Пойми, Олег, я подключил к этому делу таких людей, от которых мне даже искреннюю помощь боязно принимать. Не то чтобы о чём-то просить. Себе дороже. Тебе вообще лучше не знать, о ком идёт речь. Но даже их весьма обширные связи, а уж поверь там такие связи, что можно землю по экватору обернуть… Так вот эти связи за месяц не дали НИЧЕГО! Ни по жене. Ни по… сестре.
Олег молча встал, развернулся и деревянной походкой вернулся на рабочее место. Перед тем как обратиться за помощью к шефу, брат которого умудрился не только пережить весёлые девяностые, но и снять с них пенки, Олег перепробовал всё: стучался во все двери, просил, совал деньги, даже угрожал. Помочь ему не смог никто. Сегодня выяснилось, что и шеф бессилен.
«Ну и чёрт с тобой, — подумал Олег. — Ещё ничего не закончено. Я найду малейшую возможность и вцеплюсь в неё зубами. Обещаю, Алинка! Зря я понадеялся на чужую помощь. Чего-то добиться можно только своими руками»
Передача в кафе
После работы Олега на остановке встретил ещё один призрак прошлого. Иван Карпатский явно ждал его, нервно перекатываясь с носка на пятку, то и дело смотрел на часы и озирался по сторонам. Выглядел он как успешный, довольный жизнью человек, который попал в крайне опасную ситуацию. Или как драгдилер, который ждёт клиента, но неизвестно, кого дождётся, — может, и полицию. Невысокий, подтянутый, с правильным рельефным лицом, намёком на пушкинские бакенбарды и будущую лысину, он был одет в неброскую, но дорогую одежду: бежевые джинсы, пуловер цвета индиго поверх рубашки того же цвета и кроссовки в полоску.