Братья Львиное Сердце [перевод Б.Ерхова ]
Шрифт:
— Замолчи, старик! — рявкнул он. — А то я знаю приемы, чтобы заткнуть тебе пасть!
Но Маттиас не дал запугать себя.
— Нечего opaть, — сказал он. — Извольте навести после себя порядок. Что в доме творится! Насвинячили, как в хлеву!
Этого было довольно, чтобы они поспешили убраться из дому.
— Сам вычищай свой хлев! — сказал тот, с бородавкой, и широким шагом вышел вон. Остальные повалили за ним. Дверь за собой они, конечно, и не подумали закрыть, она осталась распахнута.
— Ни ума, ни совести, — сказал Маттиас.
— Какое счастье, что начался пожар, — перевел я дух. — Как повезло Юнатану!
Маттиас подул на подушечки пальцев.
— Да, иногда небольшой пожар ко времени, — ответил он. — Хотя таскать угли голыми руками несподручно! Угли жгутся!
Но неприятности наши, как я ни надеялся, еще не кончились.
Они не ушли со двора, а отправились искать Юнатана в конюшне; воин с бородавкой скоро вернулся.
— Вот что, — сказал он Маттиасу. — У тебя, старик, две лошади. А ведь лошади нужны Тенгилу, и он никому не раз решает иметь больше одной. Мы пришлем сюда человека с пристани сегодня же вечером. Он заберет ту, которая со звездочкой. Ты даришь ее Тенгилу.
— Но это лошадь мальчишки! — возразил Маттиас.
— А теперь будет Тенгила, понял?
Вот что он сказал. И я заплакал. Мы с Юнатаном покидали долину как раз этим вечером. Наш длинный подземный ход был готов. А мне ни разу даже в голову не пришло, что мы не можем забрать с собой Грима и Фьялара. Они же не пролезут в подземный ход! Как это я раньше не сообразил, тупица несчастный? Ведь нам придется оставить лошадей у Маттиаса. Одна разлука с Фьяларом чего стоила, так нет, надо, чтобы случилось еще хуже. Фьялар достанется Тенгилу! Как только у меня сердце не разорвалось, когда я об этом услышал!
Воин с бородавкой вынул из кармана деревянную бирку и сунул ее под нос Маттиасу.
Вот, — сказал он. — Тут ты должен поставить свой крестик.
– Почему это я должен его ставить?
– воспротивился дед.
– А потому, что ты с радостью и охотой даришь свою лошадь Тенгилу.
— Нету у меня радости и охоты, — ответил Маттиас.
Но тут воин подступил к нему с обнаженным мечом.
— Как это нету? — угрожающе сказал он. — Ты поставишь крестик, вот здесь! И отдашь бирку человеку из Кар маньяки. Тенгилу нужен документ, что ты даришь ему коня, отдаешь его добровольно, понял? — И он толкнул Маттиаса, дед еле устоял на ногах.
Что было делать старику! Он поставил крестик, и воины ушли искать Юнатана в другой усадьбе.
Наступил наш последний вечер в доме Маттиаса. В последний раз мы сидели в кухне за его столом и ели его суп. Всем было невесело. Особенно мне. Я плакал. Из–за Фьялара. И из–за Маттиаса. Он ведь стал мне настоящим дедом, а теперь я оставлял его. Я плакал и из–за того, что до сих пор не набрался силы и храбрости и не мог дать отпор таким, как тот, с бородавкой, что толкнул Маттиаса.
Юнатан сидел молча, он думал.
– Что же это за слова? — пробормотал он.
— Какие слова? — спросил я.
— Когда проезжаешь через ворота, нужно называть пароль, разве не знаешь?
— Почему же, знаю, — ответил я. — И даже знаю пароль: «Слава Тенгилу, нашему освободителю!» Я слышал его от Йосси. Разве не рассказывал?
Юнатан уставился на меня. Потом расхохотался.
— Сухарик, а ты мне нравишься, — сказал он. — Об этом ты тоже знаешь?
Я не понимал, чего он так радуется и зачем ему пароль.
Он ведь полезет через подземный ход. Но я все равно был до волен, что смог развеять общее уныние и рассмешить Юнатана такой безделицей.
Маттиас пошел к себе в каморку прибираться, и Юнатан поспешил за ним. Они долго разговаривали. Я мало что рас слышал, но запомнил, как Юнатан сказал:
— Ну а быть беде, заберешь брата. — Он вернулся к столу. — Теперь слушай ты, Сухарик! Сейчас я соберусь и уползу.
А ты пока останешься у Маттиаса. Пока я не дам о себе знать. Немного подождешь! У меня здесь есть еще кое–какие дела.
Ясное дело, слова его пришлись мне не по вкусу. Я совсем не умел дожидаться Юнатана и особенно, когда боялся, а сей час я боялся. Кто знает, что с ним случится, когда он вылезет из подземного хода? И о какой беде он говорил?
— Не трусь, Сухарик! — сказал мне Юнатан. — Не забывай, ты теперь Карл Львиное Сердце!
Потом он попрощался с нами и полез в свой «уголок». Мы видели, как он скрылся в черной дыре подземного хода и как напоследок помахал нам из нее рукой.
Мы с Маттиасом остались одни.
— Толстый Додик не подозревает, что за барсук ползет сейчас под ним, — усмехнулся Маттцас.
— Нет, он ни о чем не знает. Но вдруг увидит, как барсук станет вылезать из земли, и кинет в него копье?
Я расстроился и пошел на конюшню к Фьялару. Один он мог утешить меня. Хотя я сразу же вспомнил воина с бородавкой и понял: Фьялар меня не утешит. Я знал, что вижу его этим вечером в последний раз.
В конюшне стояли сумерки. Тусклое окошко пропускало совсем немного света, но я увидел, как быстро повернул голову Фьялар, когда я появился в воротах. Я подошел к стойлу и обнял моего коня. Мне хотелось, чтобы он понял: я не виноват, что все так получилось.
— Хотя все–таки это я виноват, — сказал я и заплакал.
– И почему я не остался в Вишневой долине! Тогда Тенгил не забрал бы тебя. Прости, Фьялар, прости! Я не мог поступить иначе!
Наверное, он почувствовал, как я расстроен. И потянулся мягким носом к моему уху. Ему не нравился мой плач.
Но я не мог удержаться. Я стоял возле него и все плакал и плакал, пока не выплакал все слезы. Тогда я почистил его, а потом отдал остаток овса. Я, конечно, разделил овес между ним и Гримом.