Братья Львиное Сердце [перевод Б.Ерхова ]
Шрифт:
— Давай, Орвар, давай! — шептал Юнатан.
Но в ответ услышал лишь прерывистое дыхание. Тогда он влез в клетку и вытащил наружу Орвара, который не мог ни стоять, ни ходить. Да и я, наверное, тоже не мог, но все–таки поплелся, шатаясь, впреди, освещая путь фонарем, а Юнатан следом волок Орвара к спасительному лазу. Он тоже устал и задыхался, да, мы все задыхались, как загнанные животные, все трое.
С огромным трудом Юнатану удалось–таки проволочь Орвара к лазу, протиснуться в него самому и потом каким–то непонятным образом втащить Орвара, который скорее походил на
— Фонарь, быстрее, быстрее! — задыхался Юнатан, и я дрожащими руками протянул ему фонарь. Его тут же спрятали, малейший отбеск света мог выдать нас. Черные носильщики уже вошли в пещеру. И за ними много воинов Тенгила с фонарями. Стало светло как днем. Но к нам в дальний угол свет не доходил. Юнатан наклонился из лаза, схватил меня за плечи и втащил внутрь. Мы лежали в темноте, тяжело дышали и слышали крики:
— Он бежал! Бежал!
Глава 14
В эту ночь мы протащили Орвара через подземелье. Тащил, конечно, Юнатан. Он пронес Орвара через ад, по–другому не назовешь. А я тащил самого себя, да и то еле еле.
— Он бежал! Бежал! — кричали они, и, когда крики стихли, мы молча стали ожидать погони. Но никто за нами не гнался. Хотя даже тупицы вроде воинов Тенгила должны бы понять, что где–то в пещере Катлы был лаз, через который бежали мы. И найти его не составило бы труда. Но они все бы ли трусами, воины Тенгила, и нападали только стаей, никто из них не осмелился полезть в тесный ход, где их мог поджидать неизвестный враг. Нет, они были просто–напросто трусами, иначе не позволили бы нам ускользнуть так легко.
— Никто и никогда еще не бежал из пещеры Катлы, как они объяснят исчезновение Орвара Тенгилу? — спросил я.
— Ну, это их забота, — ответил Юнатан, — у нас своих больше чем достаточно.
Мы протиснулись через длинный узкий ход и только тогда остановились. Дальше Орвар двигаться не мог. Юнатан дал ему прокисшего молока и отсыревшего хлеба. Орвар был счастлив:
— Ничего не ел вкуснее!
Юнатан долго растирал ему ноги, стараясь разогнать кровь, и Орвар немного ожил. Хотя по–прежнему мог двигаться только ползком.
Мы рассказали ему, какие еще испытания ожидают нас на пути к выходу из подземелья, но, когда Юнатан спросил, сможет ли он двигаться дальше, Орвар не колебался ни минуты:
— Да, да, да. Если нужно, и я до Шиповничьей долины до ползу. Нечего лежать здесь и ждать, когда появятся ищейки Тенгила.
Даже сейчас было видно, что это за человек. Не сломленный узник, а мятежник и борец за свободу! Орвар из Шипов ничьей долины! Когда в тусклом свете фонаря я увидел его глаза, то сразу понял, почему Тенгил боится его. Как ни был слаб Орвар, внутри у него горел огонь, и только благодаря этому огню он пережил адскую ночь. Ведь труднее ее никогда не было и не будет на свете.
Она длилась долго–долго, как сама вечность. Но, когда сильно устаешь, уже ни на что не обращаешь внимания. Даже на ищеек. Я слышал, как они скулили и выли в отдаленных ходах, но был не в силах испугаться. К тому же они скоро замолкли. Даже ищейки не посмели сунуться в подземелье, где ползли мы. И, когда наконец мы выползли на белый свет к Гриму и Фьялару, исцарапанные, окровавленные, промокшие до нитки и чуть не мертвые от усталости, ночь прошла и начина лось утро. Орвар протянул руки, наверное, он хотел обнять землю, и небо, и все, что увидел, но руки упали: он спал. Мы тоже заснули и спали как убитые чуть не до самого вечера. Только тогда я проснулся. Фьялар ткнулся своими мягкими губами мне в лицо. Он, видно, подумал, что пора вставать.
Юнатан уже был на ногах.
— Мы должны убраться из Карманьяки засветло, сказал он. — В темноте не найдем дорогу.
Он разбудил Орвара. А когда тот очнулся, сел, посмотрел вокруг, вспомнил все и понял, что не сидит в пещере Катлы, на глазах у него выступили слезы.
— Свободен, — бормотал он, — свободен! — Потом взял руки Юнатана в свои и долго не отпускал. — Ты вернул мне жизнь и свободу, — сказал он, а после поблагодарил и меня, хотя я ничего не сделал, только путался под ногами.
Наверное, Орвар чувствовал то же, что и я в тот раз, когда очутился в Вишневой долине. И теперь мне хотелось, о, как же мне хотелось, чтобы и он попал в свою Шиповничью долину живым И невредимым! Но до долины было далеко. Мы еще находились в горах Карманьяки, где за каждым камнем рыскали воины Тенгила. Скорее всего чистая случайность, что они не нашли расселину, где мы проспали весь день мирным сном.
Мы все еще сидели в ней и доедали последние крошки хлеба. Время от времени Орвар бормотал:
— Подумать только, я жив! Я жив и свободен!
Из всех узников пещеры он один остался в живых. Других по очереди принесли в жертву Катле.
— Но уж Тенгил не оплошает, — сказал нам Орвар. — Он позаботится, чтобы пещера Катлы долго не пустовала, поверьте моему слову. — И снова на глазах у него выступили слезы. — О моя долина! — шептал он. — Долго ли еще тебе изнывать под пятой Тенгила?
Он хотел знать обо всем, что произошло в Нангияле.
О Софии, и о Маттиасе, и о том, что сделал Юнатан в Шипов ничьей долине. Юнатан все рассказал ему. О Йосси тоже. Когда Орвар узнал, что это из–за Йосси он страдал и мучился в пещере Катлы, нам показалось, он сейчас умрет. Он не сразу пришел в себя. А когда смог говорить, сказал:
— Моя жизнь ничего не значит. Но предательство Йосси нельзя ни просить, ни забыть.
— Прощенный или нет, он, верно, получил свое, — сказал Юнатан. — Йосси мы больше не увидим!
И тут Орвара охватила ярость. Он хотел немедленно от правиться в путь, он готов был начать последнюю решительную битву сегодня же вечером и проклинал свои ноги, отказывавшиеся ему служить. Раз за разом он пытался встать, и наконец это ему удалось. И он сразу же в немалой мере за гордился, что стоит на своих ногах. Ну и вид же у него был, когда он стоял, качаясь, будто не знал, в какую сторону упасть. Глядя на него, мы не могли сдержать улыбки.