Братья наши меньшие [Мы вовсе не такие]
Шрифт:
Как далеко заходит способность даже самых обычных певчих птиц имитировать чужие голоса, можно проследить на забавном примере с полевыми жаворонками, обитавшими возле шоссе между Кремлингеном и Ведделем, в Брауншвейге. Было это в 1922–1923 годах, когда многие автомобили имели модные в то время клаксоны, издающие протяжный, пронзительный звук. Живущие слева и справа от шоссе жаворонки вскоре начали издавать резкие, пронзительные свисты, абсолютно точно копирующие сигналы автомобильных клаксонов. Но уже в отдаленной на два километра от шоссе деревне Веддель подобное звукоподражание встречалось значительно реже, а после того, как резкие звуковые сигналы у автомашин были заменены другими, оно совсем исчезло.
Еще на одном волнистом попугайчике доктор Кнехт проверяла, может ли он распознать свой «кормовой звук», исполненный на других инструментах. Свистки и камертоны были заменены инструментами с другой звуковой окраской, например скрипкой
Отдельные мелодии, напеваемые певчими птицами, для нашего уха столь привлекательны, что Моцарт и Бетховен использовали их даже в своих музыкальных произведениях. И в то же время поразительный слух этих животных труднообъясним. Ведь строение слухового аппарата у птиц гораздо примитивнее, чем у человека. Да и части головного мозга, отвечающие за переработку воспринятых ухом слуховых раздражителей, устроены значительно проще, чем у нас. Базилярные волокна, которых в нашем слуховом аппарате двадцать четыре тысячи, действуют наподобие струн, и каждая такая струна колеблется в соответствии с определенным тоном. У птицы же только тысяча двести таких базилярных волокон. И тем не менее нет ни малейших сомнений в том, что птиц и в нашем понятии, безусловно, можно считать музыкальными.
Глава пятнадцатая
Как от них избавиться?
Клопы — это красивой формы и прекрасной расцветки насекомые; но, к сожалению, приятное впечатление от первого знакомства пропадает, как только узнаешь об их дурных повадках…
Между прочим, поближе познакомиться с жизнью и повадками этого маленького красивого насекомого вовсе не так просто. Каждый, кого о нем не спросишь, начинает возмущенно отрицать, что когда-либо имел с ними дело… А между тем работники дезбюро утверждают, что до победного шествия инсектицидов эти насекомые сидели в каждой третьей квартире большого города. В 1934 году даже в верхней палате лордов дискутировался вопрос о клопах: дело было в том, что по их милости пришлось закрыть на три дня один из самых больших отелей в Лондоне. А епископ Винчестерский рассказывал, например, что святые отцы, обследуя кварталы бедноты в индустриальных центрах, обнаружили, что в теплые летние ночи по улицам слоняется масса малолетних ребятишек. Будучи опрошенными, малыши заявляли, что на улицу их послали родители, потому что полчища клопов все равно не дадут им уснуть… Когда однажды в Стокгольме планомерно были обследованы три тысячи фургонов для перевозки мебели, то оказалось, что не менее сорока семи процентов из них заражено клопами!
Правда, многое из того, что приписывают этим самым верным и постоянным из наших домашних животных, — злой вымысел. Например, то, что они якобы могут издалека «учуять» свою жертву и приползти с тем, чтобы кровожадно на нее наброситься. Когда это перепроверили, оказалось, что голодные клопы способны реагировать на запах человеческого тела лишь на расстоянии, не превышающем двух с половиной сантиметров.
По всей вероятности, они находят нас благодаря своей способности запоминать местность. Клопы ведь обычно следуют одними и теми же проторенными тропами к нашей постели, а иногда даже весьма окольными путями. Просто мы этого не замечаем, потому что нежимся в это время в безмятежных снах. Именно поэтому клопов довольно легко бывает «провести». Достаточно только передвинуть свою кровать в другой угол комнаты (разумеется, очистив ее предварительно от клопов), и тогда может пройти целых три недели, прежде чем они снова отыщут свои охотничьи угодья. Правда, к этому времени они бывают уже настолько изголодавшимися, что несчастной жертве тут уж несдобровать! Голодного клопа невозможно отпугнуть даже включенной на всю ночь лампой, и ни «порошки от насекомых», ни втирания в кожу различных «отпугивающих мазей» не в состоянии усмирить их боевой дух.
Надо сказать, что клопы весьма выносливые ходоки. Ежедневный, вернее, еженочный марш на расстояние в двадцать метров — от места своего поселения под обоями до спящего человека — их нисколько не утомляет. Хороший клопиный спринтер может пробежать четыре метра за минуту, в то время
Неправда и то, что клопы способны голодать десятками лет. Если они предварительно досыта напьются крови, то в хорошо натопленной комнате могут просуществовать без еды в лучшем случае тридцать восемь недель. А вот в очень холодных помещениях они впадают в анабиоз и в состоянии спячки действительно способны прожить значительно дольше. Во время вынужденных голодовок клопы почему-то заглатывают воздух, и весь кишечник у них бывает наполнен воздушными пузырьками. Между прочим, такие вот «голодовочные пузырьки» могут служить важной уликой, когда квартиросъемщик судится с хозяином дома, доказывая, что не он «затащил» клопов, а что они были тут старыми, давнишними постояльцами.
Правда ли то, что клопы «сознательно» вползают по стене на потолок, чтобы оттуда упасть на кровать (в тех случаях, когда ножки ее специально поставлены в плошки с водой), — об этом можно спорить. Иногда действительно наблюдается самый настоящий «клопиный дождь», падающий с потолка и состоящий обычно из недавно вылупившихся из яйца личинок, но приписывать это их особой «хитрости» не приходится. То, что клопы зачастую срываются с потолка, в особенности если внезапно зажечь свет, можно наблюдать и вдали от кровати. Просто их постоянное местожительство находится обычно где-то вблизи постели, и упавших с потолка насекомых бывает легче обнаружить на белом постельном белье, чем на темном ковре или полу. Следовательно, не смышленость или хитрость толкают их на такие головокружительные прыжки. Но одно совершенно верно: если хочешь спокойно спать в помещении, зараженном клопами, то недостаточно обезопасить себя снизу, поставив ножки кровати в воду, надо и сверху оградить себя от «парашютистов». Один находчивый человек приладил над кроватью каркас, обтянутый оберточной бумагой, края которого были смазаны клеем для мух. Таким образом ему удалось полностью избавиться от нашествия клопов.
Клопы далеко не всегда бывают цвета благородного красного дерева. После выхода из яйца их личинки (которые внешне выглядят совсем как взрослые насекомые, только намного меньше) прозрачно-белые, с темно-красными глазками. Но как только они насосутся нашей крови, то становятся похожими на странствующие красные ягоды. Среди взрослых клопов встречаются удивительно красивые, глянцевые, желтовато-коричневые, точно лакированные особи. А иногда, правда очень редко, восторженному исследователю клопов попадается экземпляр и с ярко-красными ножками. Если свежевылупившихся клопов поместить сразу же на холод, то они становятся иногда огненно-красными и потом очень постепенно и медленно приобретают свою обычную бордовую окраску.
Плодовитая самка клопа откладывает в день по два-три яйца, а за всю жизнь — триста пятьдесят. Эти маленькие белые яички покрыты особой слизью и легко приклеиваются к чему угодно. Если их соскрести, они упадут и будут свободно кататься по полу, но стоит их только смочить водой, как они тут же снова к чему-нибудь приклеиваются. Каждое двадцатое из яичек — пустое, неоплодотворенное. И хотя это обстоятельство волнует нас отнюдь не так остро, как неоплодотворенные куриные яйца, энтомологам все же до сих пор не удалось выяснить причину, от которой это зависит. На каждом клопином яичке сверху маленькая аккуратная крышечка. Когда личинка выкарабкивается наружу, эта крышечка еще некоторое время остается у нее на голове в виде залихватского берета или каскетки, которые прежде носили наши студенты. Эти клопиные студентики гонимы одним только желанием: как можно скорее напиться крови. Одной «заправки» им вполне достаточно, чтобы безбедно дожить до следующей линьки. Третий хитиновый панцирь не растет вместе с клопиным телом и поэтому лопается, и его приходится сбрасывать. Такая линька для подросткового клопа — дело отнюдь не простое и не приятное. В какой-то определенный момент он накачивает в себя как можно больше воздуха, выгибает спину, а голову подгибает под себя. Старая кожа лопается по совершенно определенному «шву», и клопик выползает из нее в своем новом, пока еще мягком панцире. При этом ему надо торопиться, пока новая «одежда» еще не застыла и не затвердела. Иногда случается, что с какой-то одной ноги никак не слезает «чулок», и молодой клоп либо становится инвалидом, либо вынужден таскать свою старую одежду повсюду за собой. То, что мы обычно принимаем за «мертвых» клопов, — это, как правило, лишь их пустые оболочки.
Пройдя через пять линек, клоп становится наконец взрослым и половозрелым. На спине у такого клопа можно разглядеть два рудиментарных крыла в виде едва заметных бугорков, абсолютно бесполезных для этого насекомого. Однако верная традициям природа оставила их на память клопу, чтобы не забывал, что когда-то и он, подобно другим насекомым, был способен летать.
Кстати, у наших «постельных» клопов есть много близких родичей, из которых большинство умеют летать, ярко окрашены, не воняют и не сосут крови.