Братья-оборотни
Шрифт:
— Угу, — сказал сэр Дэвид.
Но было очевидно, что он согласился с товарищем только чтобы не продолжать бессмысленный спор, а так по жизни не согласен.
Неожиданно подал голос сэр Адриан:
— А вот интересно, когда Готфрид Буйонский и Боэмунд Тарентский отправлялись в Палестину, у них, наверное, войско поприличнее было?
Сэр Дэвид не удостоил младшего товарища словесным ответом, а просто многозначительн отхаркался. А сэр Брюс сказал следующее:
— То, что ты видишь вокруг, суть не войско, но толпа ебанутых дураков. Нормальный военный отряд пройдет сквозь
— Тогда, наверное, нам не стоит идти с ними до конца, — предположил сэр Адриан. — У сэра Роберта, говорят, не самая плохая дружина в королевстве.
Сэр Дэвид отхаркался еще раз. А сэр Брюс сказал следующее:
— До конца идти не стоит, но, боюсь, придется.
— Рыцарю страх неведом, — заметил сэр Дэвид.
Кнехты захихикали, но сэр Брюс остался невозмутим.
— Это ты верно подметил, — сказал он. — Как только станет возможно свалить отсюда, не роняя чести и не нарываясь на проклятие вон того мудака, — он ткнул пальцем в отца Бенедикта, — надо сразу съебывать. А пока сие невозможно, следует стойко переносить тяготы и лишения, и не пиздеть. Понял?
— Угу, — кивнул сэр Адриан. — А как вы думаете, сэр Брюс, святой Михаил действительно святой?
— Это мы узнаем, когда осадим замок, — ответил сэр Брюс. — Если он реально святой, пиздец придет сэру Роберту, а если не реально — то ему самому.
— А пока мы ничего не знаем достоверно, как лучше к нему относиться? — спросил сэр Адриан.
— А тебе не похуй? — удивился сэр Брюс.
Сэр Адриан не нашелся, что ответить на этот вопрос.
Так получилось, что Мелвин и Бонни Черная Зайка ехали неподалеку от рыцарей и слышали весь разговор от начала до конца. Бонни то и дело хихикала и искоса поглядывала на святого, дескать, что ты будешь делать — проглотишь оскорбление или вмешаешься? В конце концов, Мелвин не выдержал.
— Да хватит тебе глазенками зыркать! — сказал он. — Думаешь, мне не похуй, что они обо мне говорят? Это ж рядовые вояки, катапультное мясо, смазка для мечей! Брюс еще хоть немного на человека похож, а эти двое… На них посмотришь — сам поверишь, что человеческий род произошел от зверя абузияна!
Бонни рассмеялась.
— А что, может, богомерзкий Роберт все-таки прав? — спросила она. — Может, во вселенной действительно нет бога, а человеческий род произошел от этого самого… как его…
— Может, и так, — буркнул Мелвин. — Бывает, смотришь вокруг и удивляешься — откуда столько мудаков? Как господь всемогущий допускает такое падение нравов? Я не знаю, как это можно объяснить, не впадая атеизм.
— Божье попущение, — сказала Бонни.
— Неправдоподобно огромное попущение получается, — сказал Мелвин. — Сама посуди, ну, вон тот, например, мудак с аршинным крестом поверх лохмотьев, какой из него христов воин? Ебаный стыд!
— Тише, — попросила Бонни. — Не кричи так громко, люди оглядываются. Ты же как бы святой, тебе ругаться неуместно. Не выходи из образа.
— Ругаться уместно всегда, — возразил Мелвин. — Сам Иисус говорил апостолам: «Изыдите прочь, порождения ехиднины!» Так что не пизди.
— Извини, я не знала, — сказала Бонни и скромно
— Это нормально, — махнул рукой Мелвин. — Думаешь, почему попы не одобряют, когда мирские сословия священное писание самостоятельно изучают? Думаешь, просто так, из вредности? Нет, есть на то причина. Слишком много странностей и противоречий находится в священных книгах, слишком странные мысли возникают, если читать их вдумчиво. Думаешь, откуда еретики берутся?
— Ты реально думаешь, что Роберт прав, что бога нет? — спросила Бонни. — Или просто дразнишься?
Мелвин пожал плечами и сказал:
— Если честно, мне похуй. Я всегда знал, что молитва реально меняет мир, а с твоей помощью узнал, что богомерзкое колдовство тоже иногда помогает, и не такое уж оно богомерзкое. А когда познакомился поближе с Бенедиктом, узнал, что в духовном сословии бывают такие уебки, что пиздец. Понимаешь, Бонни, я не какой-то там хер ученый, чтобы доискиваться, как все устроено и как что объясняется. Мне похуй, как что устроено, я практик. Молитва работает — заебись, колдовство работает — тоже заебись. А какие отношения у господа вседержителя с колдуньями вроде тебя — это меня не ебет. Твои отношения с богом — твои проблемы, не мои. Грубо, да, зато честно. Надеюсь, ты не обидишься. Впрочем, это мне тоже похуй.
— Спасибо за честность, — сказала Бонни.
Некоторое время они ехали молча, затем Мелвин сказал:
— В первый раз, когда Бенедикт стал рассказывать мне про атеизм, я, конечно, охуел. А теперь думаю, а может, и ничего? Рыцарям про атеизм, конечно, ничего говорить нельзя, кроме критики, третьему сословию — тем более, но сам-то себе я могу не врать? Тут еще вот какое дело вырисовывается. Если бога нет, значит, все дозволено. Это ж какой простор действий для феодала!
— Если ты ошибаешься, и бог все-таки есть, ты обрекаешь себя на адские муки, — заметила Бонни.
— Верно, — согласился Мелвин. — Но я уже обрек себя на адские муки. Два раза. Когда выеб ту болотную кикимору и когда упорхнул с очистительного костра.
— Тот костер развели неправосудно! — возмутилась Бонни.
— А это никого не ебет, — покачал головой Мелвин. — Все ритуалы были проведены должным образом, так что костер получился реально очистительный. Да, Бенедикт и Роберт обрекли невинного на лютую казнь, это смертный грех, но и я тоже согрешил, когда не смирился и упорхнул. Что проповедуют все апостолы? Пострадал неправедно — смирись, господь всех рассудит. А я не смирился.
— Может, ты покаешься? — предложила Бонни. — Сразу отпустит. Я тоже хочу по-настоящему покаяться. Найти где-нибудь благочестивого попа…
Мелвин скептически хмыкнул.
— Да даже без попа! — воскликнула Бонни. — Господь-то все видит, ему похуй, через попа ты молишься или сам по себе…
— Ересь говоришь! — перебил ее Мелвин. — Не помню, как она называется, но это точно ересь, притом очень опасная.
— Что в ней опасного? — удивилась Бонни.
— А ты представь себе, что любой мудак станет трактовать закон божий, как ему на душу взбредет, — сказал Мелвин. — Вон тот мудак, например. Или вон тот. Не страшно?