Братья Ждер
Шрифт:
Старшина Кэлиман пробормотал у самого уха старого конюшего:
— По душе, как же!.. Сын-то не его…
Старый Маноле Черный нахмурился и посмотрел вокруг.
— А теперь, — молвил он, — пусть сын наш Дэмиан читает.
Присутствовавшие зашевелились, усаживаясь поудобнее.
Купец прочел и с некоторой запинкой перевел содержание грамоты:
«Мы, Штефан-воевода, милостью божьей, господарь всей земли молдавской, извещаем сей грамотой всех наших служилых людей, и больших и малых, что надлежит им оказать всяческую помощь конями, оружием, служителями верному нашему конюшему Маноле Черному, каковой следует в Нижнюю Молдову по нашим государевым делам. И не поступить вам иначе, для чего скрепляем сию грамоту нашей печатью.
Писано в Сучавской крепости с приложением висячей печати. Вручено конюшему Маноле нами, Томой-логофэтом, в первый день октября».
У купца Дэмиана был удивительно приятный, певучий голос, ласкавший слух.
Иеромонах глядел на него с улыбкой. Ему было известно, что в то время все львовские купцы учились искусству красноречия, дабы дешевле покупать и дороже продавать товар.
Итак, всем понравилась грамота Штефана-водэ.
— Думаю, что я более всех повинен перед моим родителем за случившуюся беду, — продолжал купец, глядя поочередно на собравшихся. — Не зная толком о страдании нашего меньшого брата, я послал в Тимиш с вестями слугу своего. Какая это была ошибка, я понял лишь по возвращении Иосипа. А ныне увидел я, как отец спешил припасть к стопам государя. И просил я у родителя прощения, и он меня простил. Однако полагаю, что за ошибку свою надо платить справедливо отмеренным золотом. У меня достаточно денег для покупки всего нужного, включая свежих коней, чтобы достичь поскорее Килии, а там, если потребуется, нанять, помимо государевых ратников, и других воинов. Я думаю, брат наш не совершит там ничего дурного и не погубит своей головы. Что ему остается делать? Ходить с места на место и искать похищенную девушку. А гаремы на запоре и евнухи немы — так что ему ничего не удастся узнать. Пока он будет бродить и расспрашивать, мы его и найдем. Если понадобится выкупить его — поторгуемся о выкупе и вызволим парня. А если нельзя будет его выкупить, тогда отобьем силой. Вся наша жизнь — торговля. А когда умрем, то господь тоже будет взвешивать наши деяния, как добрый купец.
— Прошу батюшку, — закончил, смеясь, Дэмиан, — принять меня бескорыстным товарищем в это дело. Могу повезти государеву грамоту, кланяясь иным сановникам и поглядывая свысока на других. А потребуется, так найду среди подданных Мехмета посредников для заключения сделки. Купец должен все знать, уметь завязывать и развязывать, покупать и продавать, и стараться я буду не золота ради, а чтобы сделать наилучший дар своей родительнице.
Собравшиеся с удивлением внимали этим словам.
Старшина Кэлиман склонился к уху конюшего Маноле и прошептал довольно громко:
— Мне всегда купцы были больше по душе, нежели царедворцы. Да вот хотя бы и сейчас, капитан Хэрман не соизволил поставить на стол и кувшина вина.
Казначей Кристя, которому давно не терпелось высказаться, решил, что его обошли похвалой; он поднялся и громко заявил, что ловкость и мягкость — качества полезные, но уж ими-то от неверных ничего не добьешься. Сам светлый князь Штефан доказал, что у богомерзкого Мехмета можно отнять добычу лишь при помощи оружия.
— Так что, если ничего не выйдет, пойдем на них с оружием н завяжем бой!
— А вот я и брат мой, благочестивый Никодим, не очень-то знаем, как нам следует поступать, — признался конюший Симион. — То ли повести торг, то ли обнажить меч. И пока мы не окажемся на месте, отец не сможет указать, как нам быть. Осмелюсь напомнить вашим милостям, что уже полночь близка, а мальчик опередил нас на тридцать часов. Пора садиться на коней.
— Чур тебя, нечистая сила! — гаркнул старшина Некифор. — Сдается мне, все правы. Прав и я, жалуясь, что не было у меня во рту маковой росники с десяти часов утра. Пусть честной конюший велит подать коней, а нам остается встать и двинуться в путь.
— Подать коней! — хмуро пробормотал конюший Маноле Черный. — А государеву грамоту, Дэмиан, спрячь у себя на груди.
ГЛАВА XVII
Где и каким образом обнаружили старшие Ждеры своего младшего, и что они там сообща совершили
Конюший Маноле Ждер и его спутники сперва пустились по дороге к Штефэнешть, затем поскакали на юг вдоль прутского берега. Отряд состоял из шестерых господ и пяти слуг. Купец Дэмиан и иеромонах Никодим не имели свиты, а все же на каждом привале приходили добрые христиане поглазеть на боярина в клобуке, но при сабле и поклониться ему. Дэмиан же легко находил себе услужливых помощников, ибо то и дело позванивал гривнами с королевским орлом, от которых жаждал поскорее освободиться.
Два дня стояла пасмурная погода. На третий день осеннее солнце засияло над пустынными рощами и спаленными нивами.
На трех государевых ямских станах они переменили коней. Служители расстегивали подпруги и опускали на землю седла со всей поклажей, а ямские работники отправлялись в овраги за свежими конями. Эти кони встречаются только в Прутской долине. Вид у них весьма необычный: шерсть густая, ноги короткие, голова крупная, и потому они кажутся низкорослыми. Легко переносят голод; зимою в метель могут спокойно стоять без укрытия: идут под седлом быстрой рысью и только изредка сворачивают к Пруту, ибо пьют они много и с удовольствием. Копыта у них широкие, приспособленные к топям, и ржут они чуть слышно, дабы не учуяли их волки, затаившиеся в прибрежных рощах и камышах. Казначей Кристя поглядывал на этих лошадок недоверчиво, с презрением и решительно отказывался брать тех, у кого в хвосте торчали репейники.
Южнее города Фэлчиу преследователи Маленького Ждера свернули к Кагулу и приблизились к большим озерам. Обогнув озеро Катлабух, они помчались дальше, вдыхая соленые запахи моря, которые приносил ветер.
На пятый день, в субботу, вдали, за гладью дунайских вод показалась Килийская крепость.
Дорога вилась по пустынным полям, заросшим степным дурнопьяном, на кисточках которого блестели нити паутины, именуемой местными жителями «покровом усопших». Вокруг, сколько хватал глаз, не видно было ни одного селения; это была земля, опустошаемая то половодьем, то войнами. В стороне от дороги тяжело взлетела стая дроф. Направив полет свой в сторону заходившего солнца, птицы затем повернули к северу и растаяли в сизом мареве.
— Сегодня тут никто не проезжал, — заметил конюший Симион.
В этих местах мало пользовались сухопутными дорогами. Торговый путь к Килии из города Галаца шел по воде. Обратно суда возвращались либо под парусом, либо на бечеве.
Трудно было сказать, вспугнул ли Ионуц вчера или позавчера эту же стаю дроф. Возможно, конь его мчался и по иным местам. Беглец мог выйти к реке другим путем, а может быть, поплыл с рыбаками к островам.
Всадники, ехавшие гуськом, перебрасывались различными предположениями, неотрывно глядя на зубчатую громаду крепости, возведенную из кирпича и камня. Она медленно вырастала перед ними в косых лучах солнца. Когда же крепость полностью открылась взгляду и ее отразила река, багровая в лучах заката, вдали, выгибаясь дугой, сверкнула морская ширь.
Там, где проходило основное русло Дуная, густо чернели заросли ивняка на старых, неподвижных и новых, плавучих островах. Этот разветвленный на протоки рукав, названный древними греками Ликостоп, то есть Волчьей пастью, беспрестанно отвоевывал у моря новые и новые полосы дна, нагромождая на них с годами пласты ила, множа число зеленых рощ и пресных озер. Теперь к крепости корабли подходили по каналам. За пять лет на перешейке между пустынными морскими просторами и бойницами крепости буйно разрослись ивы; в их листве весною куковали кукушки.