Брем
Шрифт:
Вдали от торговых центров и больших дорог движение заметно сократилось. Время от времени встречались лишь пешеходы. Это были главным образом солдаты, отслужившие свой срок в армии, которые возвращались в родные деревни. Брем встречал мужчин, проведших в пути по одиннадцать месяцев! За это время они получали лишь небольшие пособия и жили попрошайничеством.
20 апреля пересекли еще покрытый льдом Иртыш. Омск, столица Западной Сибири, ни в чем не мог перещеголять Екатеринбург. То был убогий городок, состоявший из деревянных домов и бараков, разместившихся между Омью и Иртышом. В целях обеспечения управления удаленными от Москвы районами царское правительство давно наметило план создания центров в самой Сибири, чья первая задача заключалась в эксплуатации территорий и сборе торговых и таможенных пошлин. Коррупция и злоупотребления стали здесь корнем
Незадолго до приезда Брема генерал-губернатором Западной Сибири назначили генерала Казнакова. Ему подчинялись начальники Тобольской, Томской, Семипалатинской и Акмолинской областей. В продолжение реформ он развивал промышленность и торговлю, расширял транспортную сеть, совершенствовал систему образования. Его любимой идеей было создание сибирского университета на территории бывшей омской крепости — тем самым «бог войны должен был уступить музам».
Омск встретил путешественников пасхальными праздниками. Все магазины и лавки были закрыты, и с трудом удалось купить что-то для дальнейшей дороги.
Здесь, в Тюмени, кончалась сеть почтовых станций, и странники сами должны были заботиться о своих средствах передвижения для дальнейшего путешествия.
Предстоящий отрезок пути до Семипалатинска составлял около 800 километров и являлся самым длинным этапом по сравнению с пройденными. Расположенные вдоль реки деревни оказались заселены казаками, которые первоначально были размещены тут для обеспечения безопасности приобретенных Россией территорий. Затем они приобрели земли и стали разводить скот. Но при этом казаки всегда были военнообязанными и умели обращаться с оружием.
Несмотря на раннюю весну, растительности в степи еще не было. Но зато живности предостаточно. На свободных ото льда озерах и прудах вовсю гомонили гуси и утки. Из птиц в деревнях обычно приживались сороки, вороны, скворцы и, конечно, домашние и полевые воробьи. Вскоре за Омском можно было увидеть первые конусообразные, покрытые войлоком юрты скотоводов. Количество юрт увеличивалось с удалением от города. Но они не объединялись в селения, чтобы меньше платить налогов.
От тающего снега заметно повысился уровень воды в реках, и то и дело приходилось искать объездные пути. Сильный ветер гулял по округе, и порой трудно было удержать повозки в вертикальном положении. Того и гляди они могли опрокинуться.
Степь изменила свое лицо. Недалеко от стоянки она вдруг приобрела вид соленых дюн, с которых уже были видны дома города. На улицах Семипалатинска лежал толстый слой песка, и жена губернатора приветствовала гостей словами: «Добро пожаловать в нашу пустыню!»
К «желтой» земле
После скудных пайков во время пятидневной дорожной тряски рацион путников неожиданно поменялся. Губернатор Полторацкий, брат знаменитого исследователя Азии H.A. Северцова, отнесся со всем вниманием к приему своих гостей. О путешествиях он знал не понаслышке и сам ездил в 1867 году с бароном фон Остен-Сакеном по Тянь-Шаню до Кашгара в Китае. Еще в Москве Финш и Брем обсуждали с пионером азиатских исследований Семеновым-Тян-Шанским свои планы, и тот известил Полторацкого об этом проекте. Губернатор планировал встретиться с гостями в рамках своей ежегодной проверочной поездки по Алтаю, чтобы проехать вместе с ними по этой горной системе.
Прежде чем расстаться с путниками, он пригласил Брема и Финша на охоту в Аркатские горы, которые лежали на их пути. Лагерь был уже разбит: семь богато украшенных коврами, со всеми удобствами, в том числе и мебелью, юрт. Место для пикника было расположено на плато, окаймленном горами. К полудню при очень плохой погоде добрались до района Аргали. Верблюды везли юрты и посуду. Непогода заставила отсиживаться в укрытиях. На следующий день дождь сменился на снег, и охоту пришлось заменить на этнический праздник.
Вечером 6 мая от юрт вернулись на главную дорогу, по которой быстро двинулись вперед при полной луне. Вскоре показались пики Тарбатайских гор. По дороге путешественникам встречались караваны, которые везли товары из Ташкента в Семипалатинск — расстояние почти в 2000 километров!
По
25
Ласкательное обращение к близкой женщине.
Упомянутый в письме дневник — это не дневник в привычном смысле слова, а отрывочные зарисовки Брема, вошедшие потом в его работы, эссе о ландшафтах и животном мире, но особенно об обычаях и образе жизни коренных народов. Особо привлекательны с этой точки зрения личные наблюдения автора, его фиксация увиденного. Ведь здесь не было ни временного, ни эмоционального разрыва между событием и записью.
Эти записки пронизаны горечью, а порой и гневом из-за вечной спешки.
Несколько часов, отводимых на отдых, приходилось отдавать записям, а о систематической работе и говорить было нечего. На каждой почтовой станции Брем заполнял листки из блокнотов, которые постепенно собирались у его жены, — всего 19 блокнотов. Она расшифровывала каракули мужа и переписывала их аккуратным почерком. [26]
26
Большая заслуга доктора Гензихена из Виттенберга, опубликовавшего часть этого дневника к столетию со дня смерти Брема в 1984 г. под названием «Путешествие к киргизам». Следует отметить, что жители областей, пересекаемых экспедицией, были не киргизами, а казахами, которых ошибочно именовали до 1925 г. «киргизами». Они в XVII в. были отделены от Киргизстана и делились на четыре племени. Брем еще в 1876 г. выразил сомнения в правильности такого названия: «Коренных жителей степей Западной и Центральной Азии называют не киргизами, но Kaisaken. Это имя было им присвоено русскими переселенцами». Чтобы не противоречить официальным документам, Брем оставил в записях слово «киргизы».
Казацкий кортеж сопровождал путников из Сергиополя в юго-западном направлении. Дорога на первом этапе шла нормально. Волнистая степь была вся испещрена белыми пятнами соли. Повсюду виднелись голые каменистые холмы, но вскоре показались цепи гор и снежная вершина Алатау, южная точка в их путешествии.
Следующий день принес знакомство с Ала-Колем (Пестрым озером). Лагерь был разбит примерно на 10-метровой высоте над уровнем озера. Место было выбрано удачно. На переднем плане раскинулось озеро, чей противоположный берег едва угадывался. На западе и востоке выступали острова, а горы замыкали живописную панораму. По берегам рос тростник — настоящий птичий рай, в котором тем не менее находили себе пищу немало хищников — как рыб, так и зверей.
«Кто только не живет в этих зарослях — волк, кабан, следы которого мы нередко встречали, малый подорлик, ворон, певчие птицы, воробей, овсянка, хищники, чибисы, перепела, трясогузки, лебеди… Заросли тростника служат надежным убежищем для выведения птенцов».
Жизнь в лагере была приятной и разнообразной. Юрты оказались наиболее удобным жилищем и для научной работы, и для комфортного размещения.
Позади раскинулась степь, которая в то время выглядела как настоящий цветник. Между юртами паслись лошади и верблюды. Сопровождавшие группу казаки и казахи были в живописных мундирах. Все было бы полной идиллией, если бы не тучи комаров, роившихся вокруг юрт.