Бремя колокольчиков
Шрифт:
Еаставник молодёжи
Гроб вполне хорошая посуда.
Во гробу мне было бы не худо.
Моя хата будет с краю.
Ничего, скажу, не знаю
Хвост и АущЫон [23] [24] , «Прогцальная».
– Ну что? Принесли картошку?
– спросил, снимая в сенях старое увесистое пальто, отец Георгий.
– После твоего
– А надо научиться. Тут в деревне народ простой, но к нему подход нужен. Им всё разжевывать надо, а где и продавить, показать, что уважаешь их, объяснить, что им нужно и в чем они обязаны; силу здесь чтут, а вся эта городская застенчивость с уговорами и приседаниями здесь непонятна и только раздражает.
– Ох не знаю... Как-то это всё в голове менять надо. Вроде и язык один, а понимание разное, - сетовал молодой священник, доставая печенье и собираясь ставить на плиту чайник.
Глядя на это сорокалетний наставник поморщился.
– Ты б закуску лучше приготовил: лучок, капусточку. Мне Петрович самогонку свою пожертвовал - слеза! А чай мы уж потом попьем!
Отец Г еоргий тоже был москвичом, работал в разных храмах, то алтарником, то сторожем, хотя имел высшее образование и до того был многообещающим молодым специалистом в каком-то КБ .
Когда он захотел поступить в семинарию, то его пригласили на собеседование. Упитанный гражданин в штатском убеждал, что Георгий Александрович, как человек грамотный и образованный, из добропорядочной советской семьи, лидер, к которому тянутся люди, мог бы сделать в церкви хорошую карьеру, и что у него будет поддержка, если он обязуется сотрудничать и помогать выявлять антисоветски настроенных элементов,
распространителей нелегальной религиозной литературы и других недостаточно надежных граждан.
– Шпионов ловить?
– спросил Георгий, наклоняясь к сотруднику органов.
– Ну, или их вольных и невольных пособников. В широком смысле можно и так сказать, - ответил тот.
– Я, как парашютиста увижу, сразу к вам побегу, вы мне телефончик оставьте, - отвечал громким шепотом бывший ученый с безуминкой во взгляде, прищуриваясь и глядя прямо в глаза сотруднику органов.
После этого путь в семинарию ему был закрыт.
Ещё через несколько лет Г еоргий подкатил на престольном празднике[25] [26] в московском храме к одному провинциальному епископу, принялся рассказывать, насколько он хотел бы быть под началом столь замечательного и
30
крепкого в своем православии владыки и, что мечтает лишь о беспрекословном послушании столь великому светочу Истины. Владыка был покорён настолько, что уговорил местного уполномоченного по делам религий не препятствовать рукоположению не вполне благонадежного, с подозрительными выходками москвича.
Отцу Георгию достался дальний деревенский приход, а в начале 90-х к нему прикрепили ещё один не существующий в реальности храм в соседней деревне. Именно в этот храм и был поставлен отец Глеб, по рекомендации отца Г еоргия быстро прошедший все формальные процедуры перед
рукоположением, благо с падением Советского Союза уполномоченные исчезли и вопросы поставления новых клириков решались исключительно в епархии[27]. Старший товарищ ещё натаскивал ученика и частенько приезжал к нему на службу или звал новобранца к себе.
После второй рюмки Глеб решил, что самое время поговорить о делах: не рано, и не поздно. И начал.
– Я насчет крещения хотел уточнить... Мне в воскресенье первый раз крестить. Боюсь, чего накосячу...
– Не боись, я к те приеду - помогу. Ты, главное, ничего не сокращай, а детали я тебе покажу.
– В Москве, знаю, многие отцы сокращают, особенно запретительные молитвы на оглашении... для скорости и вообще, как не главное...
– Не главное!– передразнил наставник, - это же заклинательные молитвы на самого дьявола! Вот ты думаешь, почему сейчас самоубийств много?
– Ну, неверие, отчаяние, разочарование в жизни...
– Ты рассуждаешь, как Московский комсомолец, а ты - поп! Молитвы эти сокращают на крещении - вот и нет у человека должной защиты! А кругом, - выразительно поднял указательный палец отец Георгий - соблазны мира, наполненного бесами и масонами.
Мало кто мог сразу определить, когда отец Георгий переходит с серьёзного на стёб и обратно, возможно, он и сам это не всегда знал. Как-то он смог убедить целую толпу друзей, среди которых были и обладатели научных степеней, что птица Сирин существовала, и что в журнале Наука и жизнь была опубликована фотография её скелета, найденного нашими археологами. Кто-то даже побежал доставать указанный батюшкой номер от 1978-го года, и, когда искомое фото дивного скелета так и не было обретено там, отец Г еоргий без тени улыбки или намёка на смущение заявил, что номер изъяли и подменили масоны, после чего тут же предложил выпить за победу русского духовного оружия.
Самогон допили, и отец Глеб таки поставил чайник. Он всё вспоминал, что он ещё хотел спросить наставника из области практического пастырства. Наконец вспомнил.
– Отче, бывает люди в чём-то таком исповедуются, в чём-то особенном, тяжком... и ты должен, вроде, епитимию назначить строгую, дабы на себя не брать, но понимаешь, что не понесёт человек... Да и вообще, бывают же случаи, когда не знаешь, как надо. По правилам и канонам всё равно не выйдет, а как
быть?
– Когда не знаешь, как поступать и что сказать, поступай и говори по любви. Между правилами и любовью выбирай последнее, - ответил бывший сотрудник советского КБ и засобирался, так и не попив чай.