Бремя колокольчиков
Шрифт:
У машины стоял Семён и курил. Завидя отца Глеба, он бросил бычок. [37]
– Да ничего, курите. Не стоит меня уж прям боятся...
– обратился к подарку именинник.
– Только насчёт алкоголя, думаю, лучше бы не злоупотреблять, а то я не смогу вас у себя держать. Комнату мы вам дадим в том же помещении, что и храм - соседняя дверь. Там выпивать не следует, да и вообще... не следует... Вы сами понимаете...
– Понимаю, батюшка. Был за мной такой грех, злоупотреблял. Много из- за этого бед претерпел... Семью потерял, дом... Так что
Глебу понравилась прямота сибиряка. Подумав, он решил не говорить ему это. Пауза затягивалась.
– И что там отец так долго? Отходную что ль читать решил?
– не выдержал наконец отец Глеб.
– Отходную, говоришь...
– Антон вдруг быстро пошёл обратно в дом.
Глеб удивился: «Что такое случилось?» и поспешил вслед за ним.
У болящей никого не было. Заглянули на кухню. Отец Георгий, покряхтывая от удовольствия, закусывал квашеной капустой.
– Отец, ё моё! Тебе ж вчера плохо уже было! Ты ж и мне, и матушке своей обещал не выпивать сегодня, - возмутился обманутый Антон.
– Ну, что поделаешь... У Глеба именины... И вообще... после молитвы, чтоб не возгордиться...
– Батюшка, там мужики пришли. Говорят, дрова поколоть для храма хотят, - сказал Семён, заходя в комнату отца Глеба.
– Странно. Не случалось такого... Потом, гляди, ящик водки потребуют. А что за мужики? Сколько?
– Из уголовников. Трое. Двое откинулись год-полтора назад, я слышал.
Глеб накинул рясу и пальто. Осень была ранней, и по утрам на улице уже
был минус.
– Здравствуйте, ребята! Зачем пожаловали? Сразу говорю: денег нет, водки тоже.
– Да мы, батюшка, видим, что вы городской, и помощник ваш... не прям уж работник руками. Зима скоро, холодно, а у вас дрова не колоты... Вот мы и решили помочь, - ответил старший в телогрейке, по всему видно - бывалый урка. Раньше отец Глеб не замечал его в деревне.
Глеб был обескуражен.
– Что?... Просто так?
– Ну, чтоб Бог нам грехи простил. Грешные мы...
– Это вам, братцы, на исповедь главное надо.
– Ну, с этим мы погодим, а дрова пока поколем.
– Спаси Христос! Мне на требу надо. Вы, как поработаете, чай попейте, Семён приготовит и книжки об исповеди и причащении подарит.
Старая женщина, до этого не ходившая особо на службу, буквально прибежала в храм в последнее воскресенье. Жила она в доме на другом конце села. Родственники у неё были, но давно переселились в город и приезжали лишь летом и иногда на выходные.
Она подошла к батюшке и начала рассказывать в красках, как бесы у неё дома изо всех щелей лезут, просто натуральный полтергейст. На вид она была вменяемой, даже спокойной. Отец Глеб исповедовал её, причастил и пообещал прийти освятить дом, что и собирался теперь сделать.
– Ой, батюшка, не забыли! Слава тебе Господи!
– обрадовалась старушка, - а то сегодня вообще такие ужасы творились, что и вспомнить страшно. Видно, не хочет бес от меня уходить.
– Ничего! Мы их кадилом да кропилом! Милостью Божией - уйдут!
– заверил молодой пастырь.
Перед освящением отец Г леб боялся, что в таком непростом случае могут быть искушения, вспоминал разные случаи, читанные им в патериках и подобных книжках, но освящение прошло без происшествий, легко, даже как- то обыденно. Хозяйка после пригласила за стол. От рюмочки отец Глеб отказался, но чай попить не возражал.
– Что ж, поздравляю, теперь всё у вас наладится. Не забывайте только причащаться и исповедоваться приходить почаще, молиться дома, Псалтирь[38] читать - тоже хорошо.
– Ох уж, я не особо в этом всём разбираюсь, да и зрение никуда... В церкву чаще ходить постараюсь, пока огорода нет... Но боюсь, батюшка, вы за порог, а они и повылазют окаянные.
– Молитесь хоть своими словами, или просто: Господи, помилуй, - ответил священник, сам приглядываясь, точно ли с бабкой всё нормально.
– Ну, и успокоительное на ночь можно...
– Да пью я таблетки всякие, только хуже от них! Вон у меня их сколько от всего, - и она протянула корзиночку, битком набитую лекарствами.
Глеб стал рассматривать таблетки, благо в фармакологии он кое-что понимал.
Бесалол, беллалгин, беллатаминал - столько препаратов с белладонной[39]!
– А как вы принимаете, по рецепту?
– Да шо ж я, на эти писюльки смотреть буду? Горстью беру, чтоб сразу от всего! Только помогает плохо.
Отец Глеб поперхнулся.
– Знаете, лучше вы как-то по одной таблеточке, тогда и всех вот этих явлений бесовских, так сказать, меньше будет... Молиться, конечно, обязательно, но и таблеточек поменьше...
– Думаете, я ненормальная?
– неожиданно резко ответила старушка.
– Ну что вы... Просто... понимаете, когда много лекарств принимаешь, то утоньшается психика, и люди могут начать видеть тот мир, который лучше не видеть, - сымпровизировал священник.
Обратно он шёл весёлым, предвкушал, как он расскажет историю Семёну. Вообще хорошо, что отец Георгий подарил ему этого сибиряка. Конечно, случалось, певчий-сторож запивал. Даже как-то приходилось капельницу ему делать, возиться с ним, и отец Глеб угрожал выставить его, всячески ругал, но, глядя, как кается этот немногословный, прямодушный и добрый человек, прощал его. Священник любовался, когда Семён начинал петь. Так прекрасна была иная природа, которая вдруг просвечивала в этом человеке, наглядно показывая весь грустно-смехотворный тлен внешней оболочки.
Так прожили они зиму. Отец Глеб ездил к семье в Москву время от времени, а Семён оставался на хозяйстве. Великим постом[40], перед Вербным[41] [42], батюшка вырвался к своим на буднях. Но тут позвонили из села: беда, сгорел храм, то есть весь бывший детский сад. Вроде бы сторож был накануне пьян и, видимо, не проследил за печкой. Сам Семён тоже сгорел...
Пасху настоятель сгоревшего храма служил по соседству, у отца Георгия, а после подал прошение о выходе за штат. Решил перебраться в Москву. Владыка тянул, не отпускал, заставил поработать лето на заменах разных отправлявшихся в отпуск отцов. Но ближе к зиме всё же отпустил, сказав, что всё равно Глеб непутёвый и пусть едет в свои столицы, хоть ему и жаль отпускать грамотного парня.