Бремя колокольчиков
Шрифт:
– Я уже поняла! Без карточки - не продам. Закон теперь такой.
– Послушайте, ну... я же в любой столовке сейчас стащу эти несчастные ложки. Это ж не что-то такое дефицитное.
– Ну и что? Воруй! Это твоё дело, а моё - закон соблюдать! А то едут тут всякие в нашу Латвию...
Глеб присмотрелся к продавщице повнимательнее. Едва ли она была этнической латышкой, да и говорила она на чистом русском... Но времени на дальнейшие переговоры у него не было. Злой он побежал к выходу.
– Падаждиттэ! Дайтэ ваш чек!
– остановила его женщина средних лет,
– Я очэн нэ люблю, что так дэллают у нас.
Глеб отдал ей чек. Женщина вернулась к прилавку и протянула недовольной продавщице свою книжку вместе с Глебовым чеком. Той ничего не оставалось, как нехотя выдать две алюминиевые ложки.
– Никого нет. Наверное, опять менты с берега согнали, и пипл[49] ушёл на озеро, - сказала, глядя на сосны и море, Света.
– Мне Димка Дикобраз говорил, тут помимо ментов ещё и местные гонять стали. «Наши сосныы, а вы - рууские оккупантыы», - передразнил местный акцент Глеб.
– Хотя... и русские, и латыши разные есть... Дикобраз, кстати, где-то здесь должен быть... Пойдём на озеро?
– Давай здесь останемся на пару дней, а? А потом уж к пиплу пойдём. Даже хорошо, что здесь сейчас никого.
– Ну, как скажешь...
– Это хорошо, что ты согласился. Знаешь... тут место такое... что... Ты только не смейся! Вот... ты о Боге много говоришь. Правильно, наверное... А я Его здесь чувствую... Как-то Он мне именно здесь открылся, и я начала Его ощущать во всём... и себя в Нём и во всём зримом немного и много незримом... Понимаешь?
– Света внимательно посмотрела юноше в глаза.
– Давай так и побудем. Он, сосны, небо, море, песок.. .ты и я...
Ворошиловский стр елок
Не будет за грехи ответа Когда и будущего нет.
Мы увядшие цветы,
Мы смертельный яд,
Мы сами будущее, твое будущее.
Sex pistols [50] [51] [52] , «When there’s no future».
Получив желанное назначение в богатый московский храм, отец Глеб сразу туда поехал.
– Простите, вы не настоятель?
– спросил он у пожилого батюшки, которого увидел возле храма.
– Нет, а ты что? Пополнение? Дьякон новый?
– Да служить сюда прислали, но я священник...
– А-а-а, а то ещё дьякона обещали. М-да... Помню я одного дьякона, суров был... Лет двадцать назад это было... Настоятель - митрофорный протоиерей , из маститых, проскомидию совершает, а дьякон в алтарь приходит, а от него перегар... Настоятель ему: «Ты служить сегодня не будешь, ты пьян!» А тот: «Как не буду? Я готовился!» Настоятель: «Да знаю я, как ты готовился». А дьякон ему - рррраз в хлебало! Аж митра[53] из дьяконских дверей выкатилась... Меня, кстати, отцом Василием звать.
– Меня - Глебом. А где мне настоятеля, отца Константина, найти?
– А... он у себя в кабинете, наверное...
Отец Василий был ветераном войны, ворошиловским стрелком. В 50-е рукоположился где-то в провинции. Семья, дети, небедная поповская жизнь, но вот беда: супруга скончалась, когда трое его детей ещё маленькими были.
Второй брак для священника запрещён по канонам, но отец Василий женился, уйдя за штат. Все всё понимали, и отца Василия стали приглашать в разные храмы помогать. В штат не брали, хотя у некоторых настоятелей была та же, а то и похлеще, история, но они не афишировали. А отец Василий был человеком весёлым и открытым - скрывать толком ничего не умел. Приживаться и изворачиваться, правда, умел изысканно и феерически. При этом подхалимом не был, хоть и умел его изображать. Настоятель, считал отца Василия позором храма, порой и не без повода.
Как-то вызывает настоятель всё духовенство, старосту и казначея к себе. Знак недобрый.
– Отцы, я позвал вас, потому что поступает много жалоб на ваше служение. Я не обо всём докладываю владыке, но вы знаете, что он всё равно всё знает. Вот вы просили повысить зарплату, увидев мою новую машину, так, отец Вячеслав?
Второй священник стал оправдываться.
– Ну отец, у нас же зарплата смешная, только на требах и зарабатываем...
– Храм не бедный, но расходов много. А машину мне спонсоры подарили. Служите лучше, а не по требам бегайте с утра до ночи, и у вас спонсоры будут! Ты, вот, отец Вячеслав! Вечно службу начинаешь раньше положенного, а это - непорядок!
Отцы потупились. Стало ясно, что к зарплате, меньшей, чем у школьного учителя на полставки, прибавлять не будут. Попам-то ещё ничего на требах, а вот дьяконам - совсем кисло. Эх, зря они, настоятеля взбаламутили только... А отмаз про спонсоров вообще издевательство. Все ж понимали, как деньги настоятель пилит с благотворителями, отстёгивая кому надо в патриархию.
– Отец Василий! На тебя особая жалоба! Ты отчитывать бесноватого ходил на дом?
– Ну отец настоятель, просят, я и хожу...
– А две недели назад был? Да я знаю, был. Отслужил молебен об изгнании злой силы у какого-то на голову больного, когда и дома никого не было... а потом полквартиры вывез!
– А, это... Отче, он сам всё отдал, я и не просил ничего... меня мать его позвала, говорит: «Батюшка, приходите, когда вам удобно». Я и пришёл. Отслужил всё. Он сам и говорит: «Спасибо, мне полегчало, берите чего хотите, для вас ничего не жалко».
– И ты сына с машиной вызвал...
– Ну... я ж не мог один унести всё. У меня ж в ногах осколок с войны. Но я же не себе, я ж - сироткам! У меня же у дочки погибшей четверо осталось...
– Да знаем мы про твоих внуков! Все уши прожужжал!
– заорал настоятель.
– А мать этого больного домой пришла, а полквартиры нет... как говорит...
– Отец Константин! Ну, не полквартиры же я на Жигулях вывез...
Первым не выдержал протодьякон, закашлявшись, чтобы скрыть смех.
Настоятель смерил отцов гневным взглядом. Все старательно давили в себе раздирающий их хохот: кто закусывал губы, кто прикрывал рот, кто прятал глаза. Настоятель заорал.