Бремя секретов
Шрифт:
— Неужели кто-то может ненавидеть такого человека, как твой отец? — говорит мама.
Теперь я стараюсь писать папе чаще.
На прошлой неделе я первый раз разговаривал с Юкико. Она пришла в бамбуковый лес, когда я сидел там на камне и читал книгу. Хотя поначалу Юкико мне совсем не понравилась, в лесу она говорила со мной очень искренне.
Теперь мы встречаемся в том месте, где я раньше любил бывать один. Прохожие попадаются редко. Вокруг тишина, слышен только шелест ветра в кронах деревьев. Листья бамбука закрывают небо, и вместе с ветром
— Удивительно, до чего тут спокойно! — говорит Юкико.
— Да, правда, — отвечаю я. — Здесь забываешь обо всем, что происходит в мире.
Наступил новый учебный год.
Но занятий больше нет. Всех наших ровесников, а также учеников постарше отправили работать на завод, который теперь обслуживает нужды армии. Каждое утро директор дает нам новые распоряжения. Иногда на завод приезжает военный комендант — он проверяет, как идет работа, и произносит длинную речь, выкрикивая: «Япония выиграет войну, в этом нет сомнений! К победе нас ведет не только сила оружия, но и сила духа! Пожертвовать жизнью ради императора — высшая доблесть. Знайте же, что перед ним ваша жизнь легче перышка. — Лицо коменданта краснеет, он кричит — Работайте не покладая рук! Помните о солдатах, которые готовы бороться с врагом насмерть!»
Все молча слушают. Отзываться об армии с неодобрением запрещено. За возражение коменданту получают пощечину.
С завода я спешу в бамбуковый лес: мне не терпится увидеть Юкико. Если ее нет, мне становится грустно.
Юкико рассказывает, что комендант приезжал и на ее завод. Она говорит:
— Почему человек должен так пренебрежительно относиться к собственной жизни? Комендант сказал нам: «Нужно биться насмерть. Нельзя возвращаться с фронта живым. Оказаться в плену — позор. Запятнана честь не только солдата, но и его семьи, всех его родственников». Семья солдата словно попадает в заложники. Бедные солдаты! Хуже всего то, что они верят в эту нелепую идеологию, созданную правительством для того, чтобы выиграть войну.
— Да, это правда, — отвечаю я. — Промывание мозгов парализовало всю нацию, как говорит твой папа.
Вдруг ее голос стал очень серьезным:
— Никогда не иди в солдаты, Юкио. Никогда!
Мы сидим рядом и читаем книгу. Неожиданно Юкико говорит:
— Юкио, а ведь у меня есть друг.
Ее слова приводят меня в замешательство. К тому же она улыбается. Я думал, она догадывается, что я чувствую к ней.
— Ну и кто же он, твой друг? — вяло интересуюсь я.
Она по-прежнему улыбается:
— Ты его не знаешь. Я покажу тебе фотографию. Он очень милый, правда. Вот, смотри!
Она достает фотографию, спрятанную между страницами книги. Я робко разглядываю ее. На фотографии маленький мальчик рядом с маленькой девочкой. Юкико поясняет:
— Этот снимок сделан двенадцать лет назад. Мне тогда было три года. Мальчик — мой друг.
Мне все еще не до смеха:
— А где он теперь?
— Не знаю, — отвечает она. — С этим мальчиком я играла в детстве. Вот и все. Но я очень
Юкико смотрит на меня. Она замечает, что глаза у меня мокрые от слез.
— Что случилось, Юкио? Почему ты плачешь?
— Я подумал, что ты его и теперь любишь. Не дразни меня так. У меня даже в сердце кольнуло.
Она смущенно опускает голову. А я так хочу обнять ее и крепко прижать к себе.
Но я продолжаю читать. В книге рассказывается про врача, посвятившего жизнь лечению жителей далекой заброшенной деревушки. Юкико собирает желтые листья гинкго, которые облетели с деревьев, рассыпавшись по земле узорчатым ковром.
— Орехи можно есть. А что делать с листьями? — спрашиваю я.
Она кладет лист на страницу раскрытой книги, которую я читаю. Кончик листа торчит наружу.
— Закладка, — объясняет она. — Этот лист красивый и полезный, правда ведь? — И садится на камень рядом со мной. Ее левое колено касается моего правого. Она раскладывает желтые листья, один за другим, между страницами своей книги. Я смотрю на ее затылок, белизну которого оттеняют темные волосы. Наши колени словно приклеились друг к другу. Тепло ее тела перетекает в меня и разливается внутри жаркими волнами. Внизу живота покалывает. Я краснею. Не могу сосредоточиться на книге. Отворачиваюсь, чтобы скрыть волнение. Юкико ничего не замечает.
— Почему у листьев гинкго форма веера? — спрашивает она. — Ведь они не овальные, как все остальные.
— Не знаю, — отвечаю я, стараясь не смотреть ей в лицо.
Мы гуляем по лесу. Юкико идет сзади и собирает цветные листья. Потом вдруг спотыкается о камень и падает.
— Все в порядке, Юкико?
Я протягиваю ей руку. Она опирается на нее и встает.
— Так, ерунда, — говорит она.
Но я не могу отпустить ее руки. Мгновенье Юкико смотрит на меня, а потом опускает глаза. Свободной рукой стряхивает землю с колена. Дальше мы идем молча. Она больше не собирает листья. До самого дома мы продолжаем держаться за руки.
Я так взволнован, что ночью не могу заснуть. Как только закрываю глаза, в темноте возникает лицо Юкико. Вспоминаю мягкое прикосновение ее руки.
Я зажигаю лампу и открываю книгу, которую начал читать сегодня в лесу. Врач, о котором там рассказывается, ходил к каждому жителю деревни и внимательно осматривал его. Он не дожидался, пока люди заболеют: радовался вместе с теми, кто был здоров, и просил их объяснить другим, как им удается оставаться такими бодрыми. Врач не зарабатывал денег, потому что больных становилось все меньше. Вместо денег он заработал уважение крестьян. Теперь та деревня славится долгожителями. Там появляются врачи, которые следуют примеру своего предшественника.
Мне бы тоже хотелось стать врачом и жить в деревне или на острове, куда бы никто не приезжал. Закрываю глаза и пытаюсь представить свою жизнь на острове. И сразу вижу рядом с собой Юкико, жену.
Зима. В лесу я не чувствую холода, потому что держу за руку Юкико. Тишина сегодня особенно глубокая. Слышен только шелест наших шагов по опавшей листве. Прохожих нет. Юкико, кажется, погружена в свои мысли. После долгого молчания она вдруг останавливается и говорит: