Бремя страстей

Джексон Лайза

— Я думал, Бриг это Болдуин…

Т. Джон машинально поднес ко рту сан­двич, откусил, но вкуса не почувствовал; мыс­ли, цепляясь одна за другую, беспорядочно теснились в голове. Внезапная догадка осенила его.

— Проклятье! — По спине у него пробежал холодок, словно кто-то сунул ему за шиворот кусок льда.— Тебе не кажется, что мы оформили свидетельство о смерти не на того Мак­кензи?

— Как так? Ты спятил? — воскликнул Го-нсалес; потом обескураженно посмотрел на старуху.

Т.

Джон вскочил с места.

— Попроси Дорис присмотреть за ней, а мы пойдем побеседуем с Маккензи.

Бормотание прекратилось.

— Я иду с вами! — Санни обратила на него неожиданно ясный взор. Черт! Может, она просто придуривалась.

— Нет.

— Речь идет о моих сыновьях, помощник. О моих сыновьях! Их жизнь в опасности, и я иду с вами. Не будем терять времени,— с этими словами она подхватила свою деревян­ную палку, на ходу сунула в карман сандвич и устремилась к выходу. Но в коридоре она вдруг остановилась как вкопанная.

— О Боже,— пробормотала она едва слышно и тяжело привалилась к стене. — Слишком поздно. — Невидящим взглядом она вперилась в стену, лицо ее исказила гримаса ужаса. — Мой Бог! Бриг! Бриг! — голосила она.

— Кто-нибудь! В больницу ее — живо! — крикнул Т. Джон.

— Нет! О Господи, нет! Они горят! Го­рят!

— Присмотри за ней! — на ходу скомандо­вал помощник шерифа подоспевшей Дорис Ро-лингс.— Мы к Чейзу Маккензи. Возможно, потребуется подкрепление. Я позвоню.

— Понятно. — Дорис приблизилась к Сан­ни, которая рвала ворот, словно у нее началось удушье.

— Я вижу смерть… он умрет!

Т. Джон сломя голову бросился по коридо­ру — никогда еще он не испытывал такой тре­воги. В спину ему дышал Гонсалес. Распахнув дверь, Т. Джон кинулся к машине и вдруг ус­лышал жалобное завывание сирены.

— Черт побери! — выругался у него за спи­ной Гонсалес. — Никак, пожарные?

Т. Джон остановился — низкие гудки ма­шин, глухой рев двигателей,— затем перевел взгляд на запад, в сторону гор, и увидел проре­завшее ночную тьму оранжевое зарево. Садись! — крикнул он.

Не успел Гонсалес захлопнуть дверь, как машина рванула с места, выехала со стоянки и с включенными огнями помчалась туда, где бушевало пламя. Ночную тишину разрывали звуки сирены.

Т. Джона не осталось ни малейших сомнений — Санни была права. Он опоздал. Вну­три у него все оборвалось…

Кэссиди уходила из дома с тяжелым серд­цем, оставив только коротенькую записку. По­целовала спящего Брига в висок, хотела попро­щаться с Раскином. Но пса нигде не было. Странно! Прежде он всегда находился побли­зости, как правило, лежал на крыльце. Она попыталась успокоить себя, решив, что просто не знает его ночных повадок.

Она вела машину по инерции, совершенно не представляя себе, куда направляется — лишь бы уехать. Обручальное кольцо поблес­кивало на пальце, словно насмехаясь над ней.

— О, Чейз,— пробормотала она, чувствуя себя последней предательницей. Да, она забо­тилась о нем и была верна ему, но никогда по-настоящему не любила — так, как Брига. — Идиотка.— Она судорожно сжала руль и по­вернула в сторону Просперити.

Зачем ты уезжаешь? Ведь ты всегда мечтала] о Бриге, и вот он твой. Он любит тебя. Он сказал, что любит тебя. Зачем же ты уезжаешь?

Я должна. Я жена Чейза.

Уже нет. Чейз мертв. И не ты виновата в его смерти. И Бриг не виноват. Просто гак уж вышло. Ты же любишь Брига! Зачем ты уезжаешь?

— Я должна! — Она посмотрела в зеркало заднего вида и выражение, которое она уви­дела в собственных глазах, заставило ее сбро­сить газ.

Ты уезжаешь, потому что боишься, Кэсси­ди Бьюкенен! Боишься чрезмерной любви, бо­ишься признаться, что сердце твое всегда при­надлежало Бригу, боишься будущего, о кото­ром никогда не смела даже мечтать. Кэсс, посмотри же правде в глаза, ты, трусливая дрянь!

— Боже! — Она резко нажала на тормоза, джип пошел юзом и замер, встав поперек до­роги. Она пристально смотрела в отражение своих глаз в зеркале. — Кэссиди Маккензи, ты никогда не бежала от трудностей этой прокля­той жизни. Останься!

Она любила Брига. Он любил ее. Ничто не должно омрачать этой любви. И что бы ни уготовила им судьба, как бы тяжело ни пере­живали они смерть Чейза, они должны спра­виться с этим. Примириться с прошлым, что­бы жить будущим. Вдвоем!

Ее сердце вдруг затрепетало в предчувствии счастья. Он и не заметит ее отсутствия, а когда проснется, когда лучи восходящего солнца лягут на их лица, она признается, как сильно любит его. И докажет…

Вывернув руль, она нажала на газ. Взвизг­нули шины, и джип, развернувшись, пом­чался назад, к дому. Тогда-то и заметила она на горизонте оранжевые всполохи, ко­торых не должно было там быть. Кэссиди обмерла.

— Боже мой, только не это! — Крик за­стрял у нее в горле.

Уже зная, что случилось что-то ужасное, она тем не менее отказывалась верить… Неу­жели снова пожар?.. Боже, там же Бриг…

— Ну-ка, поднимайся, ты, ублюдок! — щелкнул взводимый курок.

Кэссиди? Где же Кэссиди?

Бриг поднял голову; от мерзкого страха засосало под ложечкой — прямо на него смот­рело ружейное дуло, и Деррик Бьюкенен дер­жал палец на спусковом крючке.

— Мне давным-давно следовало это сде­лать.

— О чем ты? — Бриг попытался собраться с мыслями, побороть леденящий душу страх, который он испытал при виде наставленного на него ружья. Но Кэссиди рядом не было.

Слава Богу. Если только… если только Деррик уже не расправился с ней.

— Одевайся, Маккензи.— Лицо Деррика исказила гримаса ненависти.