Бремя Верности

Голдинг Лори

Однако техножрецы, какими бы неподвижными они ни казались, не стояли бездеятельно. По нейросфере мельтешили данные, показатели альбедо, массы, орбиты. Значки, отмечающие прохождение планеты через созвездия. Однако вслух не произносилось ни единого слова. Ничего, что выходило бы за рамки математики, но горе можно выразить и в цифрах.

Посол Веторел принимала участие в церемонии еженощно. Следила, как красная планета пересекает небо по дуге, и ощущала ту же боль, что ощущали её собратья – адепты Механикума. Марс был так ярок, его свет – так чист, что вонзался в сердце, словно острый нож. И самая его видимость беспрестанно напоминала, как далёк он теперь. Веторел служила на

Терре во благо Механикума ещё задолго до раскола и своего назначения послом Кейна, и свет Марса всегда служил ей той слабенькой нитью, что связывала с родной планетой. Веторел всегда знала, что, окончив труды, сможет туда вернуться. И вот Марс стал недосягаем. Марс достался предателям – и у тех, кто верен Механикуму, не нашлось сил, чтобы вернуть его обратно. Они могли только смотреть, как родная планета движется по небу. Скорбь. Боль. Ощущения, ставшие неожиданностью для многих из тех, кто стоял на стене. Оказалось, что, как ни избавляйся от органики в теле, от боли в душе так просто не отделаешься. В этом Веторел, пожалуй, повезло больше: она и не ждала, что не будет чувствовать ничего из этого. Она была человеком – и дочерью Марса, и не видела тут никакого противоречия.

Механикум парадоксален в самой своей сути. Преданность науке подразумевала поклонение Омниссии – машине и богу, как единому и неделимому целому. И точно так же преданность Веторел Империуму подразумевала преданность Механикуму. Преданность выживанию человека и славе искусственного творения. Однако в безмолвном течении ритуала текли и другие струи, другие эмоции, связанные с потерей. Столь же острые, как скорбь, но при этом несущие опасность. Отчаяние, горечь, сомнение, подозрительность. И с каждым восходом и с каждым закатом родного мира они становились сильнее. Едкие, распространяющиеся словно раковая опухоль, они были тем, чему Веторел приходилось противостоять. И она боялась, что не сможет более гасить эти взаимные упрёки, споры, что можно вернуть Марс без посторонней помощи. Было бы много проще, если бы Марс попал в руки ксеносов. Однако теперь его нужно вернуть хотя бы потому, что сам Механикум оказался разделён – и раскол нашёл себе символичное политическое воплощение в форме двойного наследования.

Даже само это выражение было ошибочно. Кельбор-Хал жив. Он по-прежнему называет себя генерал-фабрикатором, вот только полномочия его Терра более не признаёт. Как только Кельбор-Хал выказал свою приверженность Гору, Совет возвёл на его место Загрея Кейна. И теперь фабрикаторов стало двое. Тот, который правил Марсом, объявлен ложным. Тот, которого признала Терра, оказался в изгнании. Душа Механикума разрывалась на части. Для высшего жречества выбор оказался прост, однако слишком много адептов рангом пониже не знали, на чью сторону встать. Позиции Кейна были весьма шаткими.

Веторел уже давно размышляла, что делать с тем, что может произойти, – фактически, с того самого момента, как начался исход с Красной планеты. Двойное наследование было недопустимо. И уравнение это требовало решения. Оставшись нерешённым, оно будет порождать всё новый и новый хаотичный код и насилие.

«Вызвать из памяти запись альфа-эпсилон три-четыре-четыре-пять. Условное обозначение: первая встреча. Начать воспроизведение».

Глава 02

Вызов привёл её на нижний уровень плавильного комплекса, под литейную, в которой делали макропушки для оборонительных укреплений дворца. Стены вибрировали от работы цехов и почти не заглушали бесконечный грохот и звон, словно невообразимо

огромные молоты били по наковальням размером с гору. Шипящие водопады расплавленного металла падали с верхних уровней и стекали в боковые каналы. Полуобгоревшие сервиторы за пультами управляли потоком – и раскалённые реки уходили в сточные туннели, которые вели дальше под землю. Более неприметного и всеми забытого места не сыскать. Веторел предположила, что потому это место и выбрали для встречи. То, что здесь будет обсуждаться, не должен услышать никто посторонний.

Генерал-фабрикатор появился из большого подходного туннеля напротив. Едва взглянув на него, Веторел оценила всю мощь преображения Кейна. Впервые они встретились на Терре за два года до раскола. Тогда внешне он был таким же, как она, – по большей части человеком. Теперь же это была сгорбленная машина. Торс с четырьмя конечностями вставлен в похожую на бак раку. Должно быть, Кейн рассматривал падение Марса как прямой результат слабости человеческой плоти. И таково стало его искупление – и перевооружение.

Веторел ощутила, как затрепетала душа перед столь высоким совершенством. Её смертное тело на его фоне выглядело печальной тщетой, и Веторел подумала, как можно усомниться, что Кейн – истинный генерал-фабрикатор Марса. Самое его существо выражало волю Омниссии.

Загрей Кейн. Я наслышан о твоих трудах в тронном мире, адепт.

Вокс-коробка Кейна скрежетала, но его человеческие губы, навечно запечатанные железом, не шевельнулись. Она благодарно склонила голову.

Загрей Кейн. У тебя есть имплантат памяти.

Веторел. Да, есть.

Загрей Кейн. Значит, в будущем твои воспоминания о нашем разговоре останутся безупречными. Ты превосходно исполняла роль посредника между моими кузницами и решала политические вопросы. Теперь ты нужна мне для нового задания в качестве посла Механикума в Совете Терры.

Веторел снова склонила голову, благодаря за оказанную честь. Любой другой жест был бы здесь чрезмерным. Но по органическим цепям её тела прокатилась волна изумления и твёрдого намерения доказать, что её выбрали не зря.

Веторел. Вы не хотите общаться с ними лично?

Загрей Кейн. Притяжение Совета колоссально. Я не могу позволить, чтобы меня туда засосало. Совет будет отнимать время, которого у меня нет. У тебя же есть и другие преимущества. Внешне ты в общем выглядишь человеком. Для Совета это имеет значение. Машинам они не доверяют. И в качестве посла ты станешь прекрасным мостом меж двух берегов.

Веторел. Я стану этим мостом. Я стану вашим голосом во всём.

Загрей Кейн. Голосом Механикума. Моё присутствие будет… минимальным. Весь авторитет должен исходить от тебя. Мы будем советоваться по мере необходимости, и я…

«Остановить воспроизведение».

«Перейти к записи альфа-эпсилон три-пять-ноль-ноль. Условное обозначение: одобрение тактики. Начать воспроизведение».

Та же самая пещера неделю назад. Веторел вжилась в роль. Теперь она лучше понимала, что нужно сделать для общего блага Механикума и Империума. Она снова стояла перед Кейном, возвышенная своей новой властью, но при этом раздавленная ещё большей ответственностью.