Бреслау Forever
Шрифт:
— А это откуда тебе известно, потому что в документах относительно этого ничего нет?
Анджей широко усмехнулся.
— Из семейных преданий. Та женщина была моей бабушкой.
— Безопасность занималась грабежом? — Сташевский изумленно мотнул головой. Вот оно чем писатель заполнял пробелы, которые оставались в полицейских документах!
— Что ты! Исключительно конфискацией. — Анджей отпил пива. — В тысяча восемьсот каком-то году царь конфисковал имущество моей семьи за участие в восстании и сослал мужчин в Сибирь. Советы забрали у женщин магазин с молочными продуктами в Вильно, благодаря которому они пытались спасаться от голода. А потом убеки забрали тележку с тряпьем и буханку хлеба. Было время привыкнуть.
Сташевский получил фирменное блюдо заведения — беф-строганов. Он незамедлительно занялся им, хотя тот был ужасно горячим. Блюдо ему явно нравилось. Его он запивал холодным пивом.
— Так как, скажешь мне чего-нибудь? До каких документов добрался? И, может, чего-нибудь еще из семейных преданий?
— Без проблем. — Анджей уже закончил перемешивать свой фарш, после чего жадно взялся за еду. Поэтому, говорил чуточку невыразительно. — Дело выглядело очень странным. Люди взрывались, сгорали или кончали с собой. И без причины. Всегда это сопровождалось цветами. Об этом мне рассказывал Кугер, но за пораженчество его от следствия отстранили. И, видимо, только лишь благодаря этому, он выжил. Хотя позднее он еще раз сделался калекой по причине русских бомбардировщиков, которых ужасно боялся.
— Что-нибудь еще?
— В архивах я нашел разные документы. Так вот, нужно было пройти сложный ритуал. Только, прошу тебя, не смейся.
— Не буду я смеяться.
Очередная ложка фарша.
— Если я правильно понял, весь смысл ритуала заключался в том, чтобы никакого ритуала не проходить.
Несмотря на обещание, Сташевский едва справился с мышцами лица.
— А эти цветочки, танцы?
— Это уже самый конец. Тогда уже всему хана.
— Не понял.
— Знаешь, я же нашел только обрывки сведений. Но сориентировался, что у большинства жертв был невроз навязчивых состояний. Как у меня.
— У меня тоже. Приветствуем в клубе.
Земский рассмеялся, поднимая стакан с пивом.
— Тогда и ты в группе риска.
— Ты экспериментировал, чтобы найти решение?
— Да. Только — перепугался. В тот самый момент, когда держал ствол пистолета у виска и кричал своей женщине: «Держи меня, держи!». К счастью, она у меня рослая и сильная. Удержала.
— А цветы были?
— Сам я в магазине не заказывал, с клумбы не рвал. Моя женщина обожает растительность. В доме всегда полно цветов, очень часто — экзотических.
— А у Грюневальда тоже был невроз навязчивых идей?
— Да. Без всяких сомнений.
— А Мищук с Васяком?
— Этого я не знаю. Из милицейских документов тоже ничего не узнаешь.
— А у других лиц?
— Было у всех. Насколько я смог прочитать во всех тех бумагах. Но знаешь, если кто-то страдает тем же самым, и ему известны симптомы, тогда каждая мелочь наводит на цель.
— Именно. Расскажи про этот ритуал побольше.
На пару минут они прекратили разговор, чтобы официант мог забрать посуду.
— Об этом рассказывать сложно. Или не так: сложно облечь в слова. Все это повторяющиеся ситуации. Какие-то мелочи. Например, у одного типа бирюльки [22] всякий раз укладывались одним и тем же способом. Другой, когда нервничал и метался по комнатам, вечно переступал порог только левой ногой. Как бы он не вычислял расстояния, как бы не делал более или менее длинные шаги, но всегда получалась левая нога. Если у тебя невроз навязчивых состояний, такие вещи чертовски мешают.
22
Игра, заключающаяся в осторожном снятии с помощью особого крючка палочек (а иногда и выточенных фигурок), лежащих кучкой; при этом кучка не должна развалиться, палочка не должна зацепить другую палочку. Пример игры замечательно показан в фильме Романа Поланского «Нож в воде» — Прим. перевод.
— Кое-что об этом я знаю.
— Догадываюсь. Были и другие вещи. Подсчет реек в заборе, высматривание с часами в руках, во сколько времени соседский кот появится в окне, попытки не наступить на щель во время прохода по мостовой, замощенной плиткой…
Тут он прервал, видя, что Сташевский вытирает одноразовым платком пот со лба.
— Thou art the man!
— He понял?
— Это из рассказа Лема про предназначение. Сама же цитата, по-моему, из Эдгара Алана По. Не помню [23] . — Земский допил пиво. — Вот ты сам, выслеживаешь соседского кота и проверяешь, в какое точно время он появляется?
23
Земский не ошибается. Именно так называется рассказ Эдгара Алана По, опубликованный в 1844 году — ранний пример детективной прозы. Само же выражение — это английский перевод слов Пилата о Христе: «Се человек!» — Прим. перевод.
— Да.
— Ну, тогда ты на самом правильном пути, чтобы решить эту загадку. — Он навис над столом. — Только помни: в конце этого пути — смерть.
— А цветочки?
— Цветочки я принес на твои похороны. — Земский склонился к Славеку еще сильнее. — Помни. Лично я выжил только потому, что рядом стояла крупная, сильная женщина, которая вырвала оружие из моих рук.
Грюневальд проснулся весь залитый потом. Он хотел повернуться на другой бок, но подушка была мокрая и холодная. А кроме того, настенные часы тикали ужасно громко: «тик-так, тик-так, тик-так». Следователь с трудом поднялся. Ночная рубашка тоже была мокрой, равно как и ночной колпак. Ноги не держали, как всегда после сна. Открыл дверку часов и остановил маятник. Ему было ужасно холодно. Будильник громко выдавал свои «цык, цык, цык». Это тоже раздражало Грюневальда, поэтому он спрятал его в ящик, накрыл подушкой и закрыл. Зато теперь он услышал из-за окна шаги молочника и подкованные сапоги: «стук, стук, стук». В том же самом ритме, что и часы. Он закрыл окно, только это практически не помогло. После этого он поплотнее завернулся в халат. Голова качалась, Грюневальд никак не мог прийти в себя. Он уселся на краешке кровати, закурил сигарету. В соседском окне появился кот, за которым офицер крипо наблюдал каждое утро. Он тут же подскочил к ночному шкафчику и проверил, который час. Тринадцать минут седьмого.
— Хельга! — крикнул он. — Хельга!
Из расположенной рядом комнаты раздались какие-то непонятные звуки.
— Хельга!
Скрип лежанки, душераздирающий зевок, отзвуки сражения с одеждой, затем: «топ, топ, топ», в том же самом ритме, что и часы. А точнее: «шарк, шарк, шарк», потому что женщина шаркала тапочками по полу. Хотя и в том же самом ритме. Служанка в теплой домашней кофте, наброшенной на ночную рубашку, встала в двери.
— Чего желаете?
— Сделай чего-нибудь поесть и приготовь помыться.
— Уже делаю.
Она направилась в ванную. Сонная, она все так же шаркала тапочками: «шерх, шерх, шерх». Грюневальд качал головой направо и налево.
— Напустить ванну или…
— Нет. Помыться по-быстрому.
Хельга принесла табуретку, на ней поставила таз. Приготовила мыло и полотенце. Затем стала греть воду.
— А вы снова этими духами занимаетесь? — спросила она.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, вчера вы пришли слегка подшофе. А может, и не слегка. Пришлось помочь вас приготовить ко сну. Так вы мне порассказывали, что никак не можете закончить дело, которое тянется так долго.