Бриллиантовые кандалы

Волознев Игорь Валентинович

Гордейчук ухмыльнулся:

— Это само собой. Ищи место, где поглуше.

Марина занервничала. Предчувствие надвигающейся гибели заставило её собраться. Она выпрямилась на сиденье. Мысли её неслись с лихорадочной быстротой.

— Вы хотите меня убить? А какой смысл? — заговорила она торопливо и хрипло, поминутно облизывая пересохшие губы. — Всё равно без меня эти камни не реализуете.

— У нас есть кому их сбыть, — жёстко оборвал её Панин, всматриваясь в обочины пустынного шоссе. Местность для расправы с пленницей была не слишком подходящей:

по обеим сторонам тянулись фермы и дачные участки. — Обойдёмся без сопливых, не волнуйся.

— Это слишком крупные камни, вы их так просто не продадите, — продолжала убеждать их Марина. — Вы хоть знаете, что Карелин украл их у компании «Де Бирс»? Об этих бриллиантах известно во всём мире, их ищут через Интерпол! Кстати, их рыночная стоимость — два миллиарда долларов. Миллиарда! В России никто не даст и сотой части их цены, а скорее всего вы просто попадётесь на их продаже. Бриллианты такой чистоты и величины хранятся только в Алмазном фонде.

— Если два миллиарда, то пару миллиончиков мы за них точно получим, — пробурчал Панин.

— Но это неразумно! Я знаю человека, который в приватном порядке может выложить за них сорок миллионов долларов!

Сказав это, Марина умолкла в растерянности. Она ляпнула про сорок миллионов не подумав. А вдруг эта цифра покажется молодчикам слишком высокой и они поймут, что она врёт?

— Он иностранец, — прибавила она для убедительности. — Он, собственно, и заказал эту кражу.

— В «Мерсе» были его люди? — осведомился Гордейчук.

— Посредники. Но я могу связаться с ним и без них.

— Туфту порет, — не верил Панин.

— Говорю вам: такие кражи совершаются только под конкретного заказчика. Сбыть эти камни в России невозможно!

Гордейчук раскрыл шкатулку и ещё раз оглядел бриллианты.

— А может, баба дело говорит. Наш скупщик выложит за них тыщ двадцать баксов. Да у него больше и нет.

— Вы с ума сошли! Двадцать тысяч за такие камни — это копейки! Короче, у меня к вам деловое предложение. Вы входите со мной в долю, и я выдаю вам из этих сорока миллионов ровно половину. Лично меня такой расклад больше устраивает, чем тот, который предложили мне субъекты с «Мерседеса». Я знаю, как связаться с покупателем. Через три дня он переведёт деньги на наш счёт в любой банк мира, куда мы скажем, и эти деньги будут «чистыми», нам не придётся их «отмывать».

— Врёт баба, что водой хлещет, — осклабился Панин.

Но напарник, продолжая перебирать камни, слушал её внимательно.

— Да нет, такие брюлики так просто не продашь, она правду говорит, — сказал он задумчиво. — А брать за них двадцать тысяч точно не с руки. Мы две нормальные квартиры дербанём — вот тебе и двадцать тысяч. А тут такое дело! Крутые брюлики к рукам прилипли. Да Гнилой и этих-то денег не даст, будет торговаться, жмот, я его знаю. Выложит, от силы, «штук» пятнадцать…

— Шалава жить хочет, вот и заливает! — рявкнул Панин. — Кончать надо с ней! Там дальше, кажется, лесок начинается. Щас свернём в него.

— Какой смысл мне врать? —

От ужаса Марина заговорила совершенно искренним тоном. — Мы с вами связаны этим делом, и мне тоже, как и вам, с сегодняшнего дня придётся скрываться! Меня будут искать не только милиция, но и те типы из «Мерседеса»! Так что вам нечего бояться, что я на вас донесу. Зато я могу вам помочь получить двадцать миллионов долларов и выехать за границу. В мире есть немало стран, где вашей личностью никто не будет интересоваться, если у вас солидный счёт в банке…

— Никита, смотри! — крикнул Панин.

Глава 12

Откуда-то справа выехал милицейский «Москвич», развернулся навстречу «Опелю» и резко встал. Свет его фар ударил Панину в глаза. От неожиданности бандит вывернул руль. «Опель» завизжал шинами. Гордейчук едва не выронил шкатулку.

— «Опель», к обочине! — потребовал динамик.

— Зачем тормознул, кретин? — зашипел Гордейчук. — Надо было спокойно ехать, глядишь, не тронули бы.

Пять минут назад милиционеры в «Москвиче» получили по рации приказ задержать вишнёвый «Опель», который предположительно может следовать по Каширскому шоссе, и остановились у поворота, устроив здесь нечто вроде засады. Первой же машиной, ехавшей по Каширке, и был тот самый «Опель».

— Они могли открыть огонь, тогда совсем хреново, — ответил Панин.

«Опель» затормозил в десятке метров от милицейского автомобиля.

Панин покосился на Марину:

— Тихо сиди. Молчи и кивай, если что спросят.

В душе пленницы загорелась надежда. Вот он, шанс! Она будет дурой, если не использует его!

Она затихла, сжалась на сиденье, приготовившись закричать, как только милиционер подойдёт к машине. Гордейчук опустил руку с пистолетом и упёр ствол ей в бедро.

— Откроешь пасть — сразу пуля, — предупредил он.

Один из двух патрульных, сидевших в «Москвиче», связался по рации с дежурным.

— Мы их остановили, — заговорил он в микрофон. — Сразу за поворотом к Хотькову. Да, это они. Вишнёвый «Опель», двое мужчин и женщина.

Получив приказ задержать их до прибытия подкрепления, блюстители порядка коротко посовещались.

— Я пойду, — решился старший. — Прикроешь меня.

В бронежилете и каске, с автоматом на груди, он вылез из «Москвича» и не торопясь направился к иномарке. Второй милиционер тоже вылез, зашёл за «Москвич», прикрывшись им, и взял автомат наизготовку.

— Какие проблемы, командир? — с благодушной улыбкой осведомился Панин, опуская стекло на передней дверце. — Мы вроде бы не нарушаем.

— Документы!

— Сейчас всё будет, — и бандит вместо водительских прав достал из кармана бумажник. — Чтоб тебе не в обиду… — Он отсчитал четыре стодолларовые купюры. — И мне не в убыток!

Милиционер продолжал держать его под прицелом автомата.

— Документов, значит, нет?

— Забыл я их, командир.

— Ничего, разберёмся. Оставайтесь пока в машине.