Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума
Шрифт:
— Генерал, — сказала она, — я очень надеюсь, что вы правы.
Мейстрал ожидал нового приступа привычного детского страха, но был приятно удивлен, обнаружив, что его сердце больше не уходит в пятки при появлении графини Анастасии. Вместо этого он увидел графиню, чувствовавшую себя неспокойно, стоявшую напряженно, с плечами, отведенными назад, словно ей на шею надели ярмо.
Она взглянула на Мейстрала глазами, напоминавшими осколки бриллиантов:
— Как ты МОГ? — спросила она.
Как я мог что? недоуменно подумал Мейстрал. Разгромить ее дом,
— Простите, матушка, — отозвался он. — Сила обстоятельств, знаете ли.
Несчастный случай произошел не по вине Николь. План Мейстрала требовал трех флаконов, и он не желал верить в совпадение, что Николь может оба флакона одновременно. Он был осторожен, но также был неправ.
Живая культура, двигавшаяся вдоль ряда к Амалии Йенсен, прибыла первой. Николь улыбнулась, приняла ее левой рукой. Ее правая рука дотронулась до кринолина, где ждала другая культура, на счастье; но это был еще не обмен — ей надо бы протянуть правую руку Куусинену, дотронуться до его пальцев и обойти его кругом. Затем прыжок, потом повтор.
В конце повторения она повернулась направо, готовая попросить ее временного партнера передать флакон дальше. Но новый партнер, озадаченный пожилой Хосейли с количеством колец на физиономии, явно превышавшим отпущенный ему срок, только что получил стерильную культуру и протягивал ее Николь.
Руки встретились. Флаконы звякнули. Хосейли все перепутал и снова столкнул флаконы. Николь охватил ужас, когда флаконы покатились на пол.
Пааво Куусинен внимательно следил за предметами, падавшими из пальцев Николь, заметил и выражение ужаса на ее лице. Казалось, время остановилось.
Мейстрал уголком глаза заметил происходящее и замер на полпути. Графиня налетела на него и наступила каблуком ему на ногу. Он не почувствовал боли.
Пьетро Кихано, танцуя в своем ряду, изумленно смотрел во все глаза. Он мог поклясться, что видел, как на пол со звоном упал флакон.
Барон Синн отчетливо видел этот инцидент и оскалил зубы Его партнерша испуганно попятилась.
Но рядам в обе стороны стало распространяться ощущение катастрофы. Мало кто точно знал, что именно пошло не так, но все понимали, что что-то случилось, и ритм танца был нарушен — головы стали поворачиваться направо и налево. Информационные шары стрелами летали взад-вперед в поисках источника возмущения.
Пожилой Хосейли пробормотал извинение и поднял флакон. Он озадаченно смотрел на него. Флакон казался ТОЧНО таким же, как тот, что он только что держал в руках. Но так ли это?
Мейстрал стоял неподвижно, как каменный, в мыслях представляя себе графиню с пистолетом, Имперскую военно-морскую пехоту, Коммандос смерти Созвездия, всех — с оружием в руках. Графиня задыхаясь, сыпала оскорблениями в его адрес, называя неблагодарным подонком, мерзавцем, неумехой и не ее сыном.
Мейстрал желал, чтобы, по крайней мере, последнее было правдой.
Пааво Куусинен выступил вперед:
— Прошу прощения, мадам, — произнес он и наклонился, чтобы поднять флакон, лежавший у ног Николь. — ВАШИМ флаконом, сэр, был вот этот, — сказал он.
Пожилой Хосейли перевел взгляд с одного на другую:
— Неужели? — спросил он.
Николь посмотрела на один флакон, затем — на другой, и поняла, что настало ее время. Она приняла решение: ее рука нырнула в кринолин и появилась со спрятанным флаконом. Она взяла флакон у Куусинена, безукоризненно произвела подмену и передала его налево:
— Барону Синну, — сказал она.
Имперские военно-морские силы стали исчезать из сознания Мейстрала.
Николь взглянула на старого джентльмена, все еще смотревшего на флакон в своей вытянутой руке. Она взяла его руку в свою, помогла ему сделать поворот:
— Это принадлежит мисс Йенсен, — произнесла Николь, — отправьте его, пожалуйста, вдоль ряда.
Коммандос смерти становились прозрачными.
Публика стала припоминать свою часть танца. Постепенно ряды снова выстроились.
— Я полагаю, сэр, — произнес Грегор, — здесь вам надо делать поворот.
— О. Вы, без сомнения, правы. Благодарю вас, сэр.
Грегор удовлетворенно улыбнулся. По крайней мере, эту часть он запомнил.
Пьетро кусал губу, манипулируя вторым сканером. Он мог слышать шум толпы, отправившейся после танца к буфету с прохладительными напитками.
Сканер зазвенел. Пьетро затопила волна облегчения. Он взглянул на Амалию и усмехнулся.
— Это живая культура. Теперь мы точно знаем, что стерилизованная ушла в другом направлении.
— Слишком сложно. Я знала, что это не сработает.
На сканере мигали огоньки. Барон Синн развернул дисплей так, чтобы графиня могла его видеть.
— Это Имперская реликвия, миледи. Бесспорно.
Графиню охватило какое-то смятение.
— Значит, Мейстрал-таки провернул обмен.
— Очевидно.
Графиня признала свое поражение. Она распрямила плечи:
— Да здравствуют Пенджали, — сказала она. Ее голос прозвучал, как труба. Может, чуть приглушенно, но искренне.
— Да здравствует имперская династия, — эхом откликнулся барон. В почтительном тоне.
Он положил флакон в карман и подал руку графине:
— Возможно, нам пора откланяться, миледи.
Потому что, думал Мейстрал, он не мог поступить иначе. К его некоторому удивлению, оказалось, что под маской скрывается больше угрызений совести, чем сам Мейстрал когда-либо подозревал. Даже несмотря на то, что он не хотел жить в империи и не желал, чтобы над ним стоял император, он не мог хладнокровно приговорить к смерти имперский род — ведь он значил так много для многих миллиардов живых существ. Если в результате Созвездие Человечества окажется под угрозой — а в этом Мейстрал вовсе не был уверен — то с этой угрозой надо будет разбираться, когда она станет реальной. Мейстрал не мог присвоить себе права разрушить многовековую цивилизацию ради ничтожного шанса, что когда-то, через много лет, может возникнуть какой-то конфликт.