Бродячий цирк
Шрифт:
Марина дочитала за неё:
— «В 1944 город был полностью разрушен бомбёжками. Восстановление началось в 1979 с Центральной городской Библиотеки и продолжается по сей день».
Мы пошли дальше, подавленные и молчаливые. Мне ужасно хотелось, чтобы прямо сейчас позвонил Аксель и рассказал последние сплетни из пивного трамвайчика, что-нибудь солнечное и весёлое, пусть даже и похожее на извлечённую из коробки ёлочную игрушку. Но он не звонил.
В круглосуточном ларьке торговали мороженым.
—
— Нет-нет, — замахал руками Костя. — Просто мороженое.
Вооружившись рожками с прохладным наполнителем, мы присели на ближайшую скамейку.
— Что сказал бы сейчас Джагит, — грустно сметая крошки с колен, сказала Мара. — Если бы узнал, что вместо того, чтобы искать ему врача, мы шатаемся по городу и едим мороженое.
Костя крутил на пальце ключи от автобуса. Они всегда были при нём — обычно на нашейном шнурке, постоянный и бессмертный талисман.
— Сказал бы: идите спать и не майтесь дурью. Сказал бы: извините ребята, что напугал. Я сейчас соскучусь по своим овощам и выйду из транса.
Анна добавила:
— Он сказал бы: гъяна-йога увела меня за собой, но ждите и грейте для меня майю: я поворачиваю свою карму обратно.
Марина, сидящая посередине, раздумывала, кого из них пнуть, но, в конце концов, ограничилась презрительными взглядами направо и налево. Шутки звучали так же уместно, как уханье сов посреди жаркого полудня. Костя смущённо ковырял в носу. Анна отчаянно зевала.
— Чтобы получить какой-нибудь ответ, нужно что-нибудь спросить, — сказал я, чтобы немного разрядить обстановку.
— Что? — одновременно сказали Анна и Марина.
— Ну, или что-нибудь в этом роде, — смутился я. — Так бы сказал Капитан. Кроме того, она же ответила на первый наш вопрос?
Анна посерьёзнела.
— Постой-ка, малыш. Он вполне мог такое сказать.
Мы переглянулись. Нам не хватало Акса, который наверняка весело проводил время, катаясь по кольцу в своём вагоне-ресторане. Быть может, даже упросил машиниста дать ему позвонить в звонок. Толкнули друг друга локтями. Ну, кто тут самый смелый?..
Наконец Марина спросила — громко и с выражением, даром, что не размахивая руками:
— Что ты сделала с Джагитом?
В молчании мы доели мороженое. Кажется, даже луна в небе затаила дыхание, а звёзды можно было соединить в созвездие Большого Вопросительного Знака.
— Пойдёмте, — вздохнула Анна через пятнадцать минут.
Она будто всё ещё ждала, что ответ вернётся бумерангом, такой же громкий и кристально ясный, как вопрос. И что-то действительно произошло: заверещал сотовый телефон. Звонил Акс. Мы окружили Костю, выставив по уху. Каждому хотелось первым узнавать новости. Или просто немного поднять боевой дух, послушав голос кэпа.
— Как у вас дела? — вещал
— Ты уже накатался?
— Нет! У них закончилось тёмное пиво, и кондуктор побежал в за ним в депо. Там что-то вроде склада. Так что я воспользовался моментом, чтобы позвонить. Что-нибудь нашли?
— Ничего, — сказал Костя.
— А у тебя? — спросила Анна.
— На стойке вырезана надпись на германском. Меня заинтересовало одно из слов, «coma». Кома, она и в Африке кома, да? Словарь всё ещё у вас? Тогда я продиктую остальное!
Марина бешено листала страницы. Найдя нужную, выразительно кивнула Косте, и тот сказал:
— Ты не ошибся. Это «кома». Диктуй дальше.
Он извлёк из кармана своёй лётной куртки ручку и начеркал на полях словаря несколько слов.
— Я перезвоню позже, — сказал на том конце провода Акс. — Мой трамвай отправляется!
Марина переводила:
— «Уходить»… Так, это просто, это — «Город…» это, наверное, какой-то предлог. Это значит «вчера»… а, нет, «завтра». Так, дальше. «Ваш»… «Ваш друг», — её голос становился всё более и более нервным, всё громче шелестели страницы. — «Покинет». А это «Кома».
Мы уставились друг на друга.
— Она хочет сказать, что если мы покинем завтра город, Джагит вернётся, — сказала Анна. — Значит, он болен не так уж и страшно!
— Возможно, она и правда думает, что подвыпившие люди приятнее в общении, — задумчиво сказал Костя.
Все мы избегали рассуждать на тему, кто же всё-таки такая эта она. Всё-таки с Акселем, вечно витающим в облаках и время от времени переходящим на «ты» с неким потусторонним миром, такие рассуждения проходили куда легче.
— Или просто боится, когда нас много, — воинственно сказала Марина.
— Или наш Капитан просто её покорил, — мечтательно произнесла Анна.
— Ты получила ответ на свой вопрос, — сказал я Марине.
Кажется, мы сошлись только в двух вещах. Что город действительно женского пола, и что наши домыслы не такие уж и домыслы.
— Задавай следующий, милая, — сказала Анна.
— Я… — Марина смутилась. — Снова я?
— Конечно, ты. У кого ещё получается так убедительно орать на неизвестное.
— А что спрашивать?
Мы посмотрели на Костю. Тот забрался на скамейку с ногами, уселся на корточки и хмуро разминал пальцы. Будто бы готовил их к фехтованию очередной сигаретой.
— Спроси её, какого хрена?
Ничего лучше в голову нам не пришло. Мара запрокинула голову, как будто хотела поймать ртом орешек, и крикнула:
— Зачем ты это делаешь?
В доме, к которому мы стояли спиной, под самым чердаком распахнулось окно, и кто-то выглянул.
— Что делает? — спросил я.