Бронебойщик
Шрифт:
Пару раз Ферлин ездил туда, оставляя Джека на хуторе с какой-нибудь работой, и привозил недостающие детали или те узлы, которые не удавалось восстановить своими силами. Это требовало новых затрат, но Ферлин с самого начала предупредил Джека, что придется вкладывать дополнительные средства, правда, заверил, что не более тысячи лир. И пока этот предел они не превышали.
Самые важные детали — втулки для крепления к корпусу ходовой части, Ферлин делал целый месяц. Сначала долго точил из прочного металла, потом шлифовал с химикатами в
Младшего компаньона Ферлин туда не пускал, и лишь однажды через его плечо Джек увидел красные лучи и вращающийся под ними зеркальный цилиндр.
— А почему ты мне там ничего не показываешь? — спросил тогда Джек.
— Потому что у меня там «чистая комната», место, где должно быть как можно меньше пыли.
— А почему?
— Чтобы пыль не оказалась на поверхности детали. Если лазер сожжет пылинку на ее поверхности, будет микрозадир. А это как песок в подшипник подбросить…
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно, но со временем разберешься. Сегодня у нас развесовка патронов.
— Для ружья?
— Нет, до этой работы ты пока не дорос. Начнем с перезарядки револьверных патронов, а как набьешь руку, можно взяться и за ружейные.
— А какая разница, Ферлин? По мне, так револьверные куда сложнее — они маленькие. А патроны для ружья вон какие здоровые. Двадцать три миллиметра одна только пуля! Такую не выронишь.
— Револьвер, Джек, — это простое оружие. Сунь ему пороха вдвое больше, шарахнет и не подавится. Сделай пули потяжелее — одну свинцовую, другую медную, третью силуминовую, и ничего особенно не изменится при стрельбе на двадцать метров. Все мишени будут поражены и враг разбит. А пушка в двадцать три миллиметра — это, брат, уже артиллерия. Тут и траектория, и деривация, и ветер. Это целая наука, здесь требуется особая точность.
70
За две недели Джек освоил развесовку и перезарядку любых патронов. Он научился штамповать рубашки, точить на станке жала для бронебойных пуль, закалять их в масле и на лазерном станке. А еще постиг тайну получения бласт-смеси и узнал условия ее хранения.
— Вообще-то бласт-смесь — это по большому счету понтовство, — говорил Ферлин во время очередного урока. — Большая вспышка, высокая температура, громкий звук взрыва. Но против серьезной брони толку от нее не будет, а вот в ангаре дырку проделать или что-то поджечь — это запросто.
— А еще ты вынимал ее из коробочки с водой… — вспомнил Джек.
— Правильно. Потому что бласт-смесь неустойчива и начинает быстро распадаться. Если через пять-шесть часов ты этот патрон не отстрелил, он может у тебя расплавиться.
— А вода, значит, охлаждает?
— Не столько охлаждает, сколько показывает, в каком состоянии процесс. Если из коробки валит пар, бросай ее подальше — толку не будет.
— Значит, на войне такими
— Чистой бласт-смесью не стреляют, но если заполнить ее стабилизатором, такой заряд может лежать пару лет до самого применения. Но экипажи такие боеприпасы не любят…
— Почему?
— Они легко подрываются внутри машин, если бронебойная болванка пробьет стенку. Обычные боерипасы многокомпонентные, они срабатывают только после отстрела, а эта рванет при первом случае. Потому и не любят.
На другой день компаньоны наконец сумели поставить робота на опорный узел. Пока не была подсоединена силовая гидравлика, машина висела на цепях небольшой кран-балки, но это уже был робот в полный рост, хорошо окрашенный и оттого выглядевший как игрушка из магазина.
— Красавец! — сказал Ферлин, когда они, выйдя из гаража, любовались им со двора.
— Лучше даже чем те, в Гренобле, — отметил Джек.
— Ну, это даже не обсуждается… Ладно, пойдем заниматься теорией, а гидравлику завтра ставить будем. И тогда ты узнаешь, насколько тихо работает новый нагнетатель, а не та жужжалка, которая тебе так понравилась.
— Так давай сейчас все и сделаем, а, Ферлин? Я заметил, что мы много времени тратим на всякую, как ты говоришь, теорию, в то время как давно бы могли закончить сборку.
— Могли бы, — согласился Ферлин и улыбнулся. Его радовало, что Джек стал разбираться не только во всех ремеслах, которые он ему преподавал, но и видел весь процесс обучения целиком. — Могли бы, но тогда у тебя не стало бы времени на то, чтобы раскладывать все знания и навыки по полочкам.
И они пошли в дом, в отдельную комнату без окон, где Джек учился развесовке боеприпасов. Ферлин зажег под потолком небольшой светильник, которого едва хватало на такое помещение, и сказал:
— Садись за стол.
Потом снял с полки небольшую пластиковую папку.
— Ты уже неплохо стреляешь, Джек, быстро меняешь позиции. Ты мог бы помочь своему подразделению, но вот беда, ты не знаешь, как это сделать.
— Но я же умею стрелять, ты сам сказал, — напомнил Джек, ерзая на табурете. Он уже догадывался, что компаньон приготовил ему очередной сюрприз.
— Ты умеешь стрелять. Ты занял хорошую позицию, но пошел дождь, спустился туман или ты сидел в засаде до сумерек, а потом раз…
Ферлин бросил на стол листок бумаги, на котором был очерчен и закрашен карандашом силуэт какого-то робота.
— Ты увидел это, Джек, и ты знаешь, что это враг. Что будешь делать?
— А он уже близко? Он так близко, как ты нарисовал?
— Нет, таким ты увидел его в панораме прицела, а до него еще… Может, ты подскажешь дистанцию?
— Нет, не могу. Но на месте я бы сориентировался…
— Ну конечно, мистер, вы бы там, конечно, сориентировались. А что это за машина? Как ты собираешься ей противостоять? И сможешь ли противостоять вообще или лучше сидеть тихо? А может, правильнее сбежать?