Броневержец
Шрифт:
Леху стошнило. Санитар сунул ему под нос нашатырь, полил рану какой-то жидкостью, приложил к ней тампон и туго забинтовал.
— Главное, кровь остановилась, держите. — Он дал Лехе пузырек с нашатырем. — Плохо станет, нюхайте!
Санитар ушел, а Рахимов поднес Лехе прикуренную сигарету и присел рядом.
Подошел знакомый лейтенант. С ним были Казьмин, водитель летучки Крючков и танкист, одетый в черный комбинезон. Точно такой же когда-то подарил Лехе прапорщик Виктор Васьков. Снятый с головы танкиста зимний шлемофон болтался на ремешках за его спиной, выделяясь яркостью белизны вшитого внутри
— Командир танка — младший сержант Федюшин, — представился он Лехе.
— Спасибо, землячок. — Не вставая, Леха протянул ему ладонь. — Отбил.
— Да бросьте вы! — Танкист махнул рукой, отреагировав на благодарность так, как будто просто дал прикурить.
Лейтенант слегка прихватил его за локоть:
— Нет, братан, мы мимо ваших двух танков на перекрестке давно уже проскочили. Вряд ли сюда вовремя успели бы. — Он обернулся и посмотрел на танк, на броне которого сидели остальные члены экипажа. — Честное слово, молодцы вы, мужики!
— Да бросьте… — Танкист пожимал плечами.
Пучков, продолжавший сидеть у колеса, тоже добавил похвалы:
— Не-е-е, земеля! Что молодцы, то молодцы! Если ба не ваша бандура, нам мянут через пятнадцать, а то и раньше ба точно — жопа с караваем!
На щеках танкиста проступал яркий румянец. То ли в самом деле от смущения, то ли от пережитых волнений.
— Откуда вы здесь появились? — интересовался Леха.
— Оттуда, — сильно выделяя в словах букву «о», танкист качнул головой. — От перекрестка подъехали.
— Там же афганский патруль был. Мы вас там не видали.
— Точно был. Но когда мы на перекресток двумя танками подошли, они сели на свой «газон» и уехали.
— Куда?
— Не знаю. Просто сели в машину и смотались. Нам приказано было позицию на перекрестке занять.
— А второй танк где?
— Там, на перекрестке, остался. — Федюшин говорил, неспешно «окая», как будто, прежде чем сказать, он каждое слово хорошенько осматривал и упаковывал. — Ведь как дело-то было. Мы с полчаса уже на перекрестке стояли. Я решил доложиться по рации своему командиру, что у нас без происшествий. А в эфире одни помехи. Ну, я и стал волну гонять, чтоб со своими связаться, а вместо этого на ваш разговор попал. Поняли мы, что вы рядом. А с нашими связи так и нету. Хоть я и за старшего был, но с командиром второго танка тоже посоветовался, как быть. Ну и решили мы к вам на помощь без доклада на одной машине смотаться. Потом доложимся. Но вообще-то нам уже пора назад, к перекрестку, возвращаться. Не дай бог, наш командир сам туда нагрянет! А нас нету! За оставление позиции он мне быстро черепок отболтает! — Танкист надел шлемофон. — Поедем мы! На перекрестке увидимся!
— Нас подожди, не рискуй, скоро двинемся, — сказал лейтенант. — А с твоим командиром мы постараемся договориться, если что.
— Ладно, подождем… — согласился танкист и так же неспешно, как и говорил,
— И вам спасибо, мужики. — Лейтенант пожал руки Лехе и Рахимову. — А вы-то зачем по этой дороге поехали?
— А откуда мы знали, по какой ехать? Кто нам сказал? Патруль афганский сюда направил, — ответил Леха.
— Вот-вот! Слышали?! — обратился к лейтенанту молчавший до этого Казьмин. — Я же говорю, что патруль на «газоне» у развилки стоял! Дорогу указывал! Чего мне брехать-то?! У Русанова потом спросите, когда он из кайфа выйдет!
— Спрошу! — Лейтенант досадно качнул головой и, посмотрев на Леху, извинительно сказал: — Точно, не успел я, забыл в суматохе на перевале тебе дорогу как следует обрисовать. Извини, брат. — И он снова повернулся к Казьмину: — А тебе я для чего на карте дорогу показывал?! Чем ты смотрел?!
Казьмин виновато пожимал плечами:
— Да по этим горам туда-сюда! Башка кругом! А тут еще патруль ихний на дороге! Машет: туда, мол, езжайте! Свои же вроде! Ну, мы и поехали!
Лейтенант зло плюнул на землю.
— Ладно, потом разберемся! — И подтолкнул к бэтээру Крючкова. — Лезь, подавай!
Крючков с Казьминым залезли в бэтээр и через боковой люк подали наружу тело убитого солдата. Бойцы приняли его и унесли.
Лейтенант спросил, глядя на окровавленное Лехино плечо:
— Кто бэтээр поведет?
— Я поеду! — сказал Рахимов. — На комбайне ездил, на «ЗИЛу» ездил. Поеду!
— Доедем, — ответил Леха. — Сколько осталось?
— Километров двадцать.
— Доедем. — Он поднялся.
— Ну и лады. — Лейтенант обратился к Рахимову: — Разворачивай бэтээр, а то мешает бээмпэшку тросами зацепить.
— Давай, Шурик, разворачивай гвардейского дедушку, — кивнул Леха.
Рахимов запрыгнул в бэтээр, запустил двигатели и медленно повел потрепанную, но живучую машину по дороге к следующему повороту. Там река уходила в сторону, обнажая широкую отмель вдоль берега. Место для разворота было как раз подходящее.
— Хорошо едет, — одобрил лейтенант, глядя на бэтээр, и пошел к поврежденной бээмпэшке.
— Нормально, — согласился Леха, наблюдая за тем, как Рахимов прижимался к обочине, готовясь выполнить разворот. — Нормально едет. Доберемся без про… — Он не успел договорить.
Оглушительным громовым раскатом в брюхо бэтээра ударила земля, неистово изгоняя из себя чужеродную фугасную силу. Ослепительная рваная вспышка с воем метнулась в стороны, захлестывая бэтээр громадным черно-бурым земляным фонтаном. Резкий удар плотного горячего воздуха сбил Леху с ног. Опрокинутый навзничь и еще не вполне осознавший происшедшего, он пытался подняться, видя, как по дороге бегут солдаты.
«Да что это за… — Леха поднялся на четвереньки, но сразу сел. — Рахимов?!» — Он исступленно смотрел на разодранное в клочья, дымящее брюхо перевернутого бэтээра, принявшего внутрь себя неимоверную чертову ярость. — Шурик?! — Объятый ужасом, он инстинктивно озирался по сторонам, выискивая между солдатских касок шлемофон Рахимова, а затем упал ничком и скупо, по-мужицки, зарыдал в голос, стиснув в ладонях комки чужой и такой недоброй к ним земли. Он хрипло голосил, уткнувшись лицом в дорожную грязь, превратившись душой и разумом в одно непостижимо великое проклятие.