Бронзовая Сирена
Шрифт:
как писал Саша Вишневой прежде, чем его столица шарахнула по голове. Бирюкова-то как, интересно, на смиренную ниву занесло? Явно уж не по пятой графе. Впрочем, неужели не ясно? За юбку держится. За шортики, которым очень
— У вас хорошая армейская закалка чувствуется, — сказал я, внимательно всматриваясь в лицо Бирюкова. — Афган?
— Глаз наметанный, — бросил Бирюков и взял новую сигарету.
Из штабной палатки доносились всхлипы морзянки и радиоголосов — Савелко ловил волну.
Небо на северо-востоке темнело. Набрякало тучами. Вечером будет дождь. А может быть, и ночью. И утром. Будет лить и лить, и не приметят нас больше вертолеты, приплывут корабли, а вода поднимется, захлестнет остров, и длинные серые волны покатят поверху…
— Вы спрашивали, почему он стал археологом, а я сегодня спрашивала себя: почему он им остался.
— И?..
— Спрашивала — но и не смогла ответить. Возможно, тут личное. Мне давно хотелось, чтобы Георгий занялся чем-то другим. Компьютерами бы торговал или ушел бы в политику…
— Он тебе мешал?
Бирюков насторожился.
— В науке так не бывает. Времена Лысенко давно прошли.
Мария отмахнулась:
— Конечно, мы работали по смежным темам, Да и организационно сказывалось, что они с Дэ Ка в связке, больше даже: Дэ Ка ему подыгрывал и, конечно же, покрывал, ну и, естественно, Ерина, мать-настоятельница, лелеяла и холила… Пока динамо не крутнул со Светкой. Извините. Это неважно.
— Да. Но суть в том, что последние годы Георгий не работал на науку, а как бы наоборот, старался выжать какую-то корысть… Я его назвала Индианой Джонсом… в глаза…
— На совете кафедры, — подбросил Бирюков.
— Не нужно все это ему стало — в нормальном понимании. Ну и я занимался бы тем, что может дать быструю и прямую выгоду…
Интересно, она что, не понимает, что при хорошем раскладе можно извлечь и быструю, и прямую, и большую выгоду из археологических находок? Хорошая античная ваза или статуэтка…
Статуэтка… может стать товаром и обернуться большими деньгами. Индиана Джонс… Не понимает — или подталкивает меня к версии?
— Скажите, а кроме вас, обращал кто-нибудь внимание на поведение Георгия? Ну, что он стал неправильно относиться к науке, или как это сказать?..
— Кто как, — хмыкнул Бирюков.
Мария промолчала.
— Савелко, например? — поинтересовался я.
Мария поджала губы, помолчала и ответила, цедя слова:
— Они же в связке. Георгий был руками… А возможно, и головой связки.
—
— Я об этом не задумывалась, — Мария говорила вроде бы искренне, и в глазах, потемневших как небо над островом, не было лукавства…
И все же я ей не верил.
А тут еще Бирюков подбросил:
— Вы что, думаете, Савелко такой уж одуванчик? Хитрован, еще какой. И чутье у него…
— Да, — кивнула Мария, что-то явно вспоминая…
— Чутье? Вы имеете в виду — археология как чутье?
— Ну да, конечно, — быстро подтвердил Бирюков.
— То есть он может сразу определить ценность находки, — мне очень хотелось побольше потоптаться на этой теме, но мучительно не хватало специальных знаний. Кроме Индианы Джонс, мои познания в археологии исчерпывались парой-тройкой детективов, где раскручивалась «мокруха» вокруг египетских и этрусских сокровищ.
— Конечно, — кивнула Мария, — это элементарно. Чутье у него на места поисков. Иногда кажется, что у него в голове карта. Во всяком случае, по античному периоду. Практически безошибочен…
— Не скажи. А характеристики? Да и здесь, на острове…
— Что на острове? — дернулась Мария. — Здесь у него попадание… Просто это все предназначалось Георгию…
— А теперь достанется вам?
— Науке, — холодно бросила Мария.
— Естественно, — согласился я. — Но работать… Исследовать — это так называется? — будете вы? Наверное, и Володя Макаров — он же аквалангист?
— Надеюсь, — все так же холодно обронила Мария. Она надеялась и была чем-то весьма озабочена. Только вовсе не трупом Георгия Мистаки.
— У вас уже было обсуждении ситуации? Планов работ?
Отозвался Бирюков:
— Так, поговорили немного.
— И?
— Да перепугался вроде Дэ Ка. Хочет вообще свернуться. То ли боится, то ли что…
— Рано еще об этом говорить, — бросила Мария, — а вообще-то поздно. Мне надо письмо дописать. Я могу идти?
«Что-то здесь не так», — подумал я.
— Да, конечно.
Мария поднялась и спросила Бирюкова:
— Передашь письмо с катером?
Бирюков молча кивнул.
— А когда будет катер? — поинтересовался я, когда Мария скрылась в палатке.
— В одиннадцать. Плюс-минус пять минут.
— Пограничники, что ли? — спросил я, изображая неведение.
Бирюков усмехнулся:
— Пограничники. Рейсовые сюда не ходят.
— Ну да, — я усиленно покивал. — Что, и почту возят?
— Да велик ли труд? Ладно, я тоже пойду — плавник пособираю, пока видно.
Я тоже поднялся — пора немножко постучать морзянку.
И спросил вдогонку Бирюкова: