Бросок на выстрел
Шрифт:
Я так и сказал шефу:
– Если вам интересно знать, то я расследую убийство.
– И как идет ваше расследование? – с нескрываемой иронией спросил шеф.
– Благополучно, – заверил я его. – Мною опрошены сестра убитого Василия Анатольевича Левакова Инна, его непосредственный начальник, которого он возил, господин исполнительный директор Ионенко и первый подозреваемый, некто Гугенот, один из авторитетов района.
– Как? – переспросил шеф.
– Гугенот.
– Это что, кличка, что ли, такая?
– Клички у собак, – резонно и со знанием дела заметил я. – А Гугенот – это погоняло.
– Гм, – неопределенно произнес шеф. – Но вы, Аристарх Африканович (а шеф меня ре-е-едко называл по имени-отчеству), как уехали на прошлой неделе на Лесопильщиков пустырь, так более на работе и не появлялись. Позвонить-то хотя бы можно было?
– Можно, – согласился я. – Запамятовал я, шеф. Приношу свои искренние и неизбывные сожаления.
– Вот только кланяться не надо, – слегка отстранился Гаврила Спиридонович.
– Как скажете…
– Какие у тебя там сожаления? – переспросил вдруг шеф.
– Неизбывные, – повторил я.
– Чего?
– Они же несказанные и безграничные. И, несомненно, искренние…
– Ну, ты и нахал! За мной! – негромко произнес шеф и повернулся ко мне спиной.
Я пристроился лбом к нему в затылок и, подлаживаясь под шаг шефа, затопал за ним по длинному коридору, энергично размахивая руками, тем самым собирая изумленные взгляды сотрудников, попадавшихся нам навстречу. Так мы и протопали бравыми солдатиками до его кабинета. Подобным образом вести себя с шефом никто из сотрудников телекомпании не отваживался…
Как бы мое баловство боком не вышло.
Когда мы вошли в кабинет, шеф устроился за свой стол и указал подбородком на стул: дескать, присаживайся и рассказывай, и уставился на меня своими внимательными крупными глазами.
И я начал рассказывать…
Как мы со Степой приехали на этот Лесопильщиков пустырь, как нашли мешок с трупом, как я вызвал полицию и давал показания сначала полицейскому наряду, а затем старшему оперативно-следственной группы.
О Володьке Коробове и его помощи касательно компании «Бечет» и личности Василия Левакова я благоразумно умолчал, зато в красках и деталях рассказал о своем визите в дом Леваковых и о своем разговоре с Инной Леваковой.
Еще в больших красках и деталях рассказал о своем посещении «офиса» Гугенота в кафе-баре «Марыся». О том, что Гугенот и его одноглазый товарищ с массивной челюстью словно повылезали из девяностых годов и что время для них двоих будто бы остановилось. О фене, которую они часто вставляли в разговор, об их ужимках, жестах, мимике (о том, что Гугенот забрал «Волгу» Левакова, я пока тоже умолчал)…
– И что, этот Гугенот вот так просто с тобой разговаривал? – удивленно посмотрел на меня шеф.
– А что тут такого? Со мной генеральные директора, популярные артисты, генерал-майоры и первые замы министров так просто разговаривают… Чего Гугеноту бояться-то? Уж не меня ли? – усмехнулся я.
– А ты сам? – снова посмотрел на меня шеф, теперь, как мне показалось, довольно уважительно.
– Чего – сам? – не понял я, увлеченный своим рассказом.
– Сам побаивался этого Гугенота? Он же как-никак самый настоящий бандит…
– Настоящий, – согласился я.
– И что?
– Не особо как-то, – ответил я. – Поначалу мандраж, конечно, был. Но это всегда в новом деле так… А потом, что они могли со мной сделать? И зачем? Разве только послать подальше… Я был с ними вежлив, уважителен, лишнего не болтал. Меня, собственно, и посылать-то не за что было. Они просто могли не захотеть со мной разговаривать с самого начала и не пустить меня в кабинет кафе-бара… Мне даже показалось, что им интересно было побеседовать с тележурналистом.
– И что ты вынес из этого разговора?
– Честно?
– Хотелось бы, – хмыкнул Гаврила Спиридонович. – Все-таки ты зарплату у меня получаешь.
– Вот умеете вы, шеф, подковырнуть!
– Придется потерпеть.
– Так вот, ни Гугенот, ни его одноглазый товарищ, несмотря на имеющийся у них мотив, к смерти Левакова никакого отношения не имеют, – уверенно заговорил я. – Да и у Гугенота, похоже, имеется на вторник железное алиби. В смысле – настоящее… Хотя Гугенот с его одноглазым товарищем и были злые на Левакова, что тот не пожелал отрабатывать грев, но, отобрав у Левакова «Волгу», посчитали, что долг погашен…
– Значит, подозреваемых у тебя пока нет, – скорее констатировал, нежели спросил шеф.
– Нет, – подумав, ответил я. – Хотя, как мне показалось, этот исполнительный директор Ионенко темнит со мной и явно что-то скрывает. Однако мотива замочить Левакова у Геннадия Викторовича тоже никакого нет. Или я пока о таковом ничего не ведаю… – Тут я немного подумал и добавил: – К тому же во вторник вечером Левакова вызывал не его шеф.
– С чего ты решил?
– Потому что Леваков поехал на вызов не на служебной машине, а на своей «Волге», которую он брал редко и только в случае крайней нужды, причем сугубо по личным или семейным делам. Вполне возможно, что вечером во вторник ему звонила его девушка по имени Наташа Челнокова, с которой они вместе работают. Вернее, в одной компании. Но ее звонок – это пока только мои предположения…
– И какие твои дальнейшие действия? – незамедлительно поинтересовался шеф.
– Постараюсь выведать максимум информации про тот оранжевый особняк на Верхней Красносельской, – ответил я. – Еще хотелось бы поговорить с этой девушкой Левакова, Наташей Челноковой. Для начала по телефону… Хочу прояснить, кто все-таки позвонил Левакову, после чего он мгновенно сорвался из дома и поехал к этому особняку на Верхней Красносельской улице. Ну а потом, когда что-нибудь узнаю, буду действовать по обстоятельствам, – добавил я и посмотрел на шефа честными и ясными глазами.
– Гм, любопытно, – произнес он и задумался. Потом сказал: – Дело медийное, но и опасное, на мой взгляд. Может, подключишь своего знакомого из Главного следственного управления?
– Может, – согласился я. – Пока я еще не решил…
– Ладно, – заключил шеф. – Занимайся своим расследованием. Только не зарывайся особенно и не рискуй… Не стоят они все этого.
Я согласно кивнул: и правда, не стоят. Но что он имел в виду под «они все», Гаврила Спиридонович уточнять не стал…