Брусилов
Шрифт:
Затишье на фронте окончилось для генерала Брусилова неожиданно: 17(30) марта 1916 года он был назначен главнокомандующим Юго-Западного фронта.
Длительное пребывание на посту командующего армией много дало генералу Брусилову. Сражения 1914–1915 годов предоставили ему возможность испытать свои силы как военачальника в самых разнообразных ситуациях — и в победоносном наступлении, и в дни вынужденного отхода. Уже и в этот период для командующего 8-й армией в отличие от большинства его коллег-генералов характерно стремление к широкому маневру, обходу фланга противника, настойчивому движению вперед. Но одного стремления, конечно, было бы мало. Генерал Брусилов в эти месяцы обнаружил выдающееся умение руководить войсками, и это опять-таки выделяло его среди других военачальников русской армии. 8-я армия под его руководством проявила способность и к стремительному наступлению, и к упорной обороне, она сыграла видную роль в сражениях 1914–1915 годов. Авторитет Брусилова стоял уже и тогда очень высоко как в армии, так и в стране. Видимо, это и побудило Ставку подготовить приказ о его новом назначении.
Известие о новой своей должности Брусилов воспринял, не будем скрывать, с радостным волнением. Какой же потомственный военный, какой же природный, с юных лет, офицер не мечтает о том, чтобы сделаться наконец крупным военачальником, проявить себя как полководец?! Ведь теперь под его командованием миллион вооруженных людей и сотни генералов. Сможет ли он повести их за собой? И главное — привести их к долгожданному военному успеху?..
С этими чувствами он готовился проститься со своими старыми боевыми товарищами.
В последнем приказе по 8-й армии от 24 марта (6 апреля), сообщая о своем отъезде, Брусилов писал: «Дорогие боевые товарищи: генералы, офицеры и нижние чины доблестной Восьмой армии! 20 месяцев Великой войны я был во главе вас, с вами вступил в Австро-Венгрию, с вами доходил и до Венгерской равнины… Я сроднился с вами, особенно с 8-м армейским корпусом и дивизией железных стрелков, неизменно все 20 месяцев бывшими под моим командованием…»
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ФРОНТА
Начальник штаба главковерха в телеграмме требовал, чтобы Брусилов немедленно выехал в Бердичев для принятия новой должности, так как вскоре ожидалось прибытие царя в Каменец-Подольск. Николай II намеревался смотреть 9-ю армию, составлявшую крайний левый фланг. Брусилов немедленно запросил Иванова, когда тому будет угодно сдать дела. Бывший главнокомандующий как будто не возражал сделать это поскорее, и Брусилов уже собрался выезжать, как вдруг узнал от своего начальника штаба генерала Сухомлина, что в штабе фронта было получено распоряжение Иванову от министра двора графа В. Б. Фредерикса не покидать покуда Бердичева и не торопиться со сдачей дел. Предполагая, и резонно, наличие какой-либо дворцовой интриги, о которых он был достаточно наслышан, Брусилов немедленно информировал о положении Алексеева. Совесть Брусилова была чиста, так как он «решительно ничего не домогался, никаких повышений не искал, ни разу из своей армии никуда не выезжал, в Ставке ни разу не был и ни с какими особыми лицами о себе не говорил».
Алексеев отвечал, что советует вызвать к себе начальника штаба фронта В. Н. Клембовского или генерал-квартирмейстера М. К. Дитерихса, чтобы ознакомиться с положением дел еще до прибытия царя. Генерал-квартирмейстер приехал в Ровно и сделал подробный доклад, совершенно удовлетворивший нового главнокомандующего. Действуя все так же прямо, Брусилов через Дитерихса передал Иванову, что не считает возможным покинуть армию без указания своего прямого начальства, то есть Иванова, и в Бердичев не поедет, но в Каменец-Подольск встречать царя, не приняв дел, также не собирается. Эта прямота, очевидно, испугала Иванова, так как тут же была получена телеграмма с приглашением немедленно прибыть в Бердичев.
Встреча с Ивановым поразила Брусилова совершенно: убеленный сединами генерал плакал навзрыд, так как не мог понять, за что же он смещен с поста. Брусилов этого также не знал, мог только предполагать, что за неудачные действия фронта, и ничем не мог утешить бывшего своего начальника. О делах фронта речь почти и не шла, Иванов лишь высказался, что войска совершенно не способны наступать. Брусилов был на этот счет иного мнения.
Не менее тягостной была и встреча с чинами штаба, представленными новому главкоюзу в вагон-салоне Иванова: среди штабных уже пошли разговоры о том, что Брусилов немедленно всех разгонит. Пришлось ему уверить офицеров штаба, что все остаются на своих местах. Ужин все же был печальным…
Познакомившись с состоянием дел фронта, Брусилов выехал в Каменец-Подольск, чтобы на месте и до приезда царя узнать положение войск 9-й армии. Ее командующий генерал Лечицкий болел воспалением легких, и Брусилов назначил временным заместителем Лечицкого генерала А. И. Крымова — эта фамилия также должна быть знакома многим читателям: в августе 1917 года во время корниловского мятежа именно он поведет казачьи войска на Петроград…
На следующий день Брусилов осматривал части 74-й пехотной дивизии. Ему было известно, что осенью 1914 года эта дивизия, сформированная в Петрограде в основном из швейцаров и дворников, действуя в составе 3-й армии Радко Дмитриева, обнаружила весьма плохие боевые качества, и командарм даже был вынужден снять начальника дивизии. Но в этот раз Брусилов, побывав в окопах и осмотрев находившиеся в резерве части, остался доволен состоянием дивизии.
Вечером следующего дня, 28 марта (10 апреля), в Каменец-Подольск прибыл царь. Обойдя почетный караул, Николай II пригласил Брусилова в свой вагон и сразу же повел разговор, показывавший, что он был в курсе интриги:
— До меня дошло, что у вас вышло столкновение с генералом Ивановым? — полувопросительно промолвил он.
— Осмелюсь доложить, ваше величество, что у меня лично никаких столкновений с генералом Ивановым не было, — сказал Брусилов.
— Но мне передавали, что вы недовольны разногласием, возникшим в результате распоряжений генерала Алексеева и графа Фредерикса?
— Мне неизвестно, государь, в чем заключаются эти разногласия, — ответствовал Брусилов, — так как я получил распоряжение только от генерала Алексеева, а от графа Фредерикса никаких сообщений не имею.
Тут Брусилов решил поставить точки над «и»:
— Мне кажется, что военные дела, особенно фронтовые и во время боевых действий, не должны касаться графа Фредерикса.
Царь ничего на это не ответил и прибегнул к характерному для него приему — переменил тему разговора:
— Имеете ли вы что-нибудь доложить мне?
— Государь, я имею доклад, и весьма серьезный. — Брусилов намеревался идти до конца и высказаться напрямую. — Мне известно, что предшественник мой на посту главнокомандующего Юго-Западного фронта придерживался категорического мнения о невозможности для войск фронта перейти в наступление. Я ранее сомневался в справедливости подобного мнения, а ныне, ознакомившись с состоянием войск фронта, столь же категорически свидетельствую: войска фронта после нескольких месяцев передышки и подготовки находятся во всех отношениях в отличном состоянии и могут к 1 мая быть готовы к наступлению.