Брюки мертвеца
Шрифт:
Смешно, но то, что начиналось клево, теперь испорчено, потому что одна из моих ноздрей наглухо забивается, чисто забита, всем тем коксом и соплями... ох, мужик... вторая... я поднял свои руки вверх... я не могу дышать!
Помоги мне, Франко!
Я не могу дыыыыышать...
Фрэнк Бегби все еще на телефоне с Мартином. Он переводит дискуссию с места для выставки в Лондоне на личную тему:
— Если Аксель Роуз увидел бы этот ебанный каталог, он был бы прямо перед Слэшем. Просто дай каталог его людям.
—
— Позвони Лиаму Галлахеру и Ноэлу Галлахеру. И этим ребятам из Kinks, братьям Дэйвидам. У нас есть серьезный музыкальный бизнес, в который мы еще не вошли.
— Я все сделаю. Но, Джим, я волнуюсь за твое время, и за комиссионные.
— У меня полно времени.
В мастерской Дэнни Мерфи вслепую просит помощи, глухой и бездыханный, поднимается со стула в ужасе, разрывая застывший блок у него на голове, в который заключено его лицо. Он натыкается на Марка Рентона. Встревоженный весом на нем, ощущением опрокидывания стула и падением на пол, Рентон рефлекторно хватается и бьет куда-то. Чувствуя мощный удар со стороны лица, Саймон Уильямсон в панике поднимает свои руки вверх, пытаясь снять тяжелый объект с лица.
Фрэнк Бегби слышит грохот и резко завершает звонок. По возвращении он видит хаос. Спад, руками и ногами растянулся на упавшем Марке Рентоне, а Больной рухнул через тележку. Франко берет большие стальные резаки и режет вверх от шеи по стороне лица Больного, открывая блок и раскрывая его благодарное лицо, в то время, как его легкие наполняются .
— Блять... еб твою мать... что случилось?
— Какой-то уебок довыебывался, — говорит Фрэнк голосом, вселяющим ужас в Больного. Почти указывая на возвращение того, кого очень боятся; чье присутствие намечено, но еще не подтверждено. Больной видит это в его глазах, которые проверяют слепок. — Хорошо... — Франко Бегби мурчит, делая вдох; похоже, вернувшись в режим Джима Фрэнсиса.
Франко поднимает почти невесомое тело Спада с Марка Рентона. Он падает на колени, и делает ту же процедуру, что и Больному.
— Могу ли я снять это с него? — спрашивает Больной и тянется к блоку, который покрывает лицо Спада Мерфи.
— Оставь его! — грозит кулаком Франко, а потом более мягко добавляет, — я сам сделаю... — и срывает форму с головы Рентона.
Вздыхающий, трясущийся Рентон наконец-то может дышать, дышать и видеть свет. Фрэнк Бегби кидается на него с индустриальным резаком.
— ФРЭНК, НЕТ!
— Заткнись, я снимаю форму с твоего лица!
— Ага, окей... спасибо, Фрэнк... — благодарственно пищит Рентон, — какой-то пиздюк упал на меня, — стонет он, пока Фрэнк Бегби делает манипуляции с его лицом. Потом Франко встает возле Спада Мерфи — тонкого, обездвиженного тела, торчащего из затвердевшего блока.
— Какой-то ублюдок ударил меня, — говорит Больной.
— Это был не я... Спад, блять, упал на меня! Что он делал? — Рентон поднимается и смотрит на неподвижное тело на полу. — Блять... он в норме?
Фрэнк Бегби игнорирует их, разрезает блок и срывает его с головы Спада. Срывает маску из латекса. Спад не отвечает на смачную пощечину, поэтому Бегби зажимает его нос и начинает делать искусственное дыхание рот в рот. Больной и Рентон беспокойно переглядываются.
Фрэнк отшатывается, когда легкие
— Он в норме, — заявляет Фрэнк, прежде чем помочь Спаду сесть, облокотив его на стену.
Спад жадно вдыхает воздух.
— Что случилось?..
— Прости, дружище, моя вина. Ебаный телефон, — Франко качает головой, — потерял счет времени.
Внезапно из Рентона вылетает смешок. Сначала Больной смотрит на него, потом — Спад и Франко и спрашивают его:
— Какая твоя работа была самой ужасной?
Громкий смех, как топот копыт диких жеребцов, разбивает напряжение. Даже Спад, продравшись через кашель, присоединяется к ним. Потом, когда все утихают, Больной смотрит на телефон и поворачивается к Бегби:
— Мы закончили?
— Да, спасибо за твою помощь. Если тебе надо уходить, ты свободен, — кивает Франко и поворачивается к остальным: — Марк, Дэнни, мне пригодится помощь.
— Что мы можем сделать? — спрашивает Рентон.
— Помочь сделать это для моей головы.
Услышав это, Больной решает задержаться и посмотреть, как они будут накладывать на него латексную маску, как он на них. Потом, как и он, они надевают на него коробку из органического стекла, и заливают быстро застывающую смесь. Таймер на часах установлен. Пока блок застывает, Больной показывает ему два средних пальца, повеселив этим Спада и Рентона. По опыту они знают, что он ничего не услышит, но они все равно решают оставаться в тишине.
В обозначенное время они снимают форму. Освобожденный художник спокойно инспектирует отпечаток своего лица в застывшей форме:
— Хорошая работа парни, идеально, — и он моментально начинает создавать их головы из отпечатков лиц, наполняя их глиной. Объясняет, что когда они будут обожжены, глаза сделает вручную, с фотографий их всех. Потом он отнесет пресс-формы в специальную кузницу, где выльет их из бронзы.
Больной заинтересован и не спешит уходить. Они все еще беседуют, а когда головы наконец-то выходят из печи, трое из них шокированы — не от вида своих голов, а от вида головы Фрэнка Бегби. Что-то в нем есть такое, изможденное и напряженное, даже учитывая пустые глаза, которые он сделает позже. Это не отражение человека, который сейчас с ними. Голова похожа на того, каким он был раньше; наполненный психопатской злостью и намерением убивать — и это до того, как он заполнит пустые глазницы. Рот, скрученный знакомой холодной насмешкой, которую они еще не видели в Джиме Фрэнсисе. Холодок пробегает по костям каждого.
Художник улавливает атмосферу в комнате, но не может уловить причину:
— Что такое, ребята?
— Они выглядят отлично, друг, — с трудом выдавливает Рентон, — очень достоверно. Просто сносит крышу от того, как реалистично они выглядят даже без глаз.
— Хорошо, — Фрэнк Бегби улыбается, — а теперь, в качестве моей благодарности, я заказал на нас столик в ресторане. Я угощаю. — Он смотрит на Больного: — Все еще спешишь уйти?
— Было бы неплохо наверстать упущенное, — признает Саймон Уильямсон, — при условии, что Рентон уберет свой ебаный телефон хоть на десять минут. Я думал, что это у меня проблемы, но тебе надо сохранить хоть какие-то социальные навыки в век технологий.