Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят
Шрифт:
– Сколько нас? – спросил Агапов.
– Человек семь–восемь… Где–то так, – Выговский неопределенно повертел в воздухе растопыренной ладонью.
– Что за люди?
– Надежные ребята, – соврал Выговский. Соврал не потому, что ребята не были надежными, а потому, что он попросту не знал, что за люди собрались под его знаменами.
– Кто такие? – В немногословных и предельно четких вопросах Агапова чувствовался печальный жизненный опыт – кидали его, уже успели шустрые люди кинуть на два состава леса. А кроме того, по складу своего характера и тела, по росту, ширине плеч он понимал,
– Значит, так, старик, – Выговский разлил по стаканам водку и хорошим таким, широким жестом отставил бутылку в сторону, поддернул рукава пиджака, в упор посмотрел на Агапова. – Ты последний.
– В каком смысле?
– Кроме тебя, нам уже никто не нужен. Все схвачено.
– Но все пока на свободе?
– Не понял?
– Шутка.
– А–а, – протянул Выговский без восторга. – Разные шутки бывают. Но есть, старик, вещи, которыми не шутят.
– Не буду, – Агапов успокаивающе похлопал Выговского по плечу, и тот опять подумал – с этим будет тяжело. – У меня тут по соседству зэки разрабатывают лес. Командует ими некий Усошин. Не слыхал? Если попадешь к нему на отсидку – могу словечко замолвить. Поставит хлысты отсекать.
Это была проверка, и Выговский сразу понял, почему Агапов заговорил об Усошине. Они наверняка уже перезвонились и все обсудили. Проверка наивная, северная, и к тому же Выговский ждал чего–то подобного.
– Усошин тоже с нами, – сказал он как бы между прочим, даже не глядя на Агапова.
– Да? – удивился тот. – Надо же… Значит, обошел меня Николай Иванович.
– Никого он не обошел. Мы все на равных. В этом главное – никому не обидно, никто не тянет одеяло на себя. Все получают поровну.
– Так, – протянул Агапов. – Мы с Усошиным лес даем, а вы все? На равных с нами?
– Вот и начался серьезный разговор, – Выговский привычно садился на своего конька. Теперь ему было просто. Все, что предстояло сказать этому северному человеку, он проговаривал не один раз и всегда добивался успеха. У него были козыри, и он начал по одному выкладывать их на стол. – Готов?
– Готов, – сказал Агапов.
– Тогда поехали. Твой лес, Агапов, никому не нужен. Он тонок, не проходит по европейским стандартам. Диаметр тонкого среза не должен быть меньше тридцати сантиметров. Наберешь железнодорожный состав такого леса?
– Нет.
– А у меня есть покупатель.
– Кто?
– Турок.
– Как зовут твоего турка?
– Фаваз.
– Это его настоящее имя?
– Да. Он учится у нас. Жена его здесь.
– Где учится?
– Остановись, Сергей. Остановись. Если я отвечу на все твои вопросы, ты через пять минут пошлешь меня очень далеко. Фаваз платит наличными. Принять, разгрузить судно с лесом в Турции ли, в Ливане… Это его проблема.
– А потом поминай как звали?
– Я с Фавазом работаю третий год. По мелочи, правда, но третий год. Это первое. Второе – мы затеваем дело надолго. Ему невыгодно кидать нас после первого или второго судна.
– Почему невыгодно? Очень даже выгодно.
– Фаваза я беру на себя. Он у меня на крючке.
– На хорошем крючке?
– Да, – Выговский помолчал, не решаясь сказать нечто важное. – Ладно, скажу. Его сына Фарида я запихнул в один подмосковный интернат. Сына он не бросит.
– Дальше?
– Порт. Новороссийский порт наш.
– В каком смысле?
– В том смысле, что там есть люди, которые уже ждут твой лес. И в течение недели отправляют его в Турцию. Со всеми необходимыми документами.
– А таможня?
– Их проблемы.
– Значит… Был бы лес? – усмехнулся Агапов.
– Да, вся цепочка подготовлена.
Агапов долго молчал, ходил по комнате, стоял у низкого окна, уперевшись лбом в раму, кому–то махнул рукой, дескать, поговорим потом, занят. Подошел к столу, допил водку из своего стакана, сел. Некоторое время исподлобья рассматривал Выговского.
– А ты кто? – наконец спросил.
Выговский молча сунул руку в карман пиджака и положил на стол паспорт. Агапов мельком заглянул внутрь и, похоже, даже фамилию за эти секунды не успел прочитать. Отодвинул.
– Настоящий?
– Изучай. Сличай. Запрашивай. Устанавливай. Тут же у вас по лесам достаточно специалистов.
– Найдутся, – Агапов опять надолго замолчал. – Повидаться бы надо…
– Повидаемся.
– Печати, штампы, бланки?
– Все есть.
– Контора?
– Есть.
– Секретарша?
– У каждого своя.
– Казначей? Кассир?
– Все на изготовке.
– Бухгалтер?
– Приезжай в Москву, познакомишься. Сам же сказал, что повидаться надо. Мандрыка его фамилия.
– Хохол?
– Может быть.
– Хитрожопые они.
– Разберемся.
– Так, – протянул Агапов. – Так, – повторил через некоторое время. – Чувствую, плохо все это кончится. А устоять не могу. Чувствую… сяду. В лучшем случае. А отказаться… Не нахожу в себе сил. Представляешь?
– Через год, самое большее через два… Мы все слиняем. Ближайшие два года в стране будет катавасия и кошкин дом. С этим дебилом наверху ничего не изменится. А потом… Когда люди будут жить в Абрау–Дюрсо, а отдыхать на Канарах, ты будешь сидеть вот в этой же избе, пить паршивую водку и закусывать еловыми шишками.
– Если шишки хорошо приготовить… Да с грибочками… Да под клюковку… – начал было Агапов и не закончил, сам себя оборвал: – Когда встречаемся?
– Если договорились, я уезжаю сегодня, – Выговский посмотрел на часы.
– Договорились.
– Тогда через неделю встречаю тебя в Москве. На Ярославском вокзале. Мы все соберемся. Выпьем шампанского, подпишем бумаги…
– Какие бумаги?
– Сам же говоришь – печати, штампы, бланки… Телефоны. Секретарши.
– Да, все правильно, – вынужден был согласиться Агапов. – Без этого нельзя. Выпьем?