Брызги шампанского
Шрифт:
В тот вечер, когда я снова оказался в зале, в нем за поворотом, у открытой террасы с видом на Карадаг, за сдвинутыми столами сидели две компании. Веселились и произносили тосты мужики, блистали женщины, не больно хороши, не больно, но блистали чем могли. После третьей рюмки кто угодно заблещет, заискрится, заиграет имеющимися цветами радуги.
Мы со Славой сели в сторонке за маленький столик тоже с видом на профиль Волошина, на пустынный, холодный уже пляж, где маялись несколько посиневших «моржей». Похоже, Слава как-то проникся ко мне, что-то во мне учуял обостренным своим нюхом.
– По коньячку? – спросил он.
– Можно.
Он сделал какой-то жест над головой, и Алла, так похожая на знаменитую когда-то Монику Витти, принесла нам в графинчике коньяк, на тарелочке нарезанный лимон, две маленькие рюмочки, о чем-то пошепталась со Славой и умчалась. Но Слава успел-таки, изловчился шлепнуть ее по виттиевскому заду, Алла подпрыгнула, понеслась еще быстрее, совершенно осчастливленная хозяйским вниманием.
– Хорошая девочка, – сказал я.
– Тебе одной мало? – спросил Слава, глядя на меня подозрительно и недовольно.
– Более чем достаточно.
– Тогда нечего на чужих глазеть.
– Они тут все твои?
– Все.
– Дай бог тебе здоровья, – я поднял свою рюмку, и Слава наконец улыбнулся, простив меня за неуместную похвалу Алле.
– Пока хватает, – сказал он. – Видишь эти компании? – спросил он, показав в конец террасы. – Как они тебе?
– Нормальные ребята.
– Присмотрись повнимательнее – может, чем-то отличаются? Хоть чем-то?
– Ничего такого не замечаю, – сказал я. – Женщины... И за одним столом, и за другим... Ты бы не взял их в свой ресторан.
– Поэтому они здесь только в качестве посетителей, – ухмыльнулся Слава. – А теперь послушай, – он наклонился, приблизившись ко мне через стол. – Те, что у самой стены, – феодосийские воры. Среди них несколько крутых авторитетов. А ближе сюда – менты. Тоже из Феодосии. И не просто менты – руководство уголовного розыска.
– А как они здесь оказались?
– Мои друзья, – невозмутимо ответил Слава. – А для друзей, как ты успел заметить, здесь всегда найдется и стол, и кров. И даже кое-что еще, – он так пристально посмотрел на меня, что я догадался – Монику Витти имеет в виду. – Поделиться?
– Как-нибудь в другой раз.
– А сегодня я и не предлагаю.
Обе компании продолжали веселиться, мужчины разливали вино и коньяк, женщины весело хохотали, иногда все склонялись к центру стола – обсуждалось что-то закрытое, предназначенное не для всех, не для каждого уха.
Потом началось то, что и должно было произойти. Задумчивый парнишка из воровского застолья пригласил танцевать полненькую тетеньку с соседнего стола, а опытный опер, как объяснил Слава, не поднимаясь со своего места, протянул руку, тронул женщину, сидящую за соседним столом, кивком головы пригласил пройтись к эстраде.
Прошло совсем немного времени, и оба стола опустели – все отплясывали на каменных плитах под грохот динамиков и песню светленькой девчушки, голос которой, усиленный динамиками, напоминал рев заводского гудка, сзывающего рабочих на смену. Когда танцующие вернулись к своим столам, то не все, не все сели за свой стол, кое-кому больше понравилось у соседей. Все так же весело смеялись женщины, мужчины наполняли бокалы, иногда склоняясь к центру стола пошептаться, поделиться чем-то важным. И никого не смущало, что компании уже переполовинились, и, судя по оживлению за столами, было ясно, что многие из них знакомы давно и достаточно близко.
– И часто они вот так собираются? – спросил я у Славы.
– Случается, – коротко ответил он.
– Они как – договариваются о совместной встрече?
– Конечно, нет. Сегодня вот столкнулись... Какая-то у них совместная дата.
– Здесь не ссорятся?
– А чего им делить, – удивился Слава. – У меня места всем хватает. А кроме того, люди-то одного пошиба. Ну, случился в жизни казус – оказались по разные стороны баррикады... А Гражданская война? Братья, даже братья воевали друг с другом – кто у белых, кто у красных... Сейчас то же самое. Видишь, как им хорошо друг с другом! Хочешь познакомлю? И с теми и с другими? Хорошие ребята, ты им понравишься. Я вижу, ты мужик непростой, что-то есть у тебя в прошлом... А может, в тебе зреет какое-то будущее, а? – Слава пристально уставился мне в глаза.
– Скорее всего, и то и другое, – ответил я и только сейчас увидел, что за воровским столом, опьянев и приспустив галстук, сидит мой знакомый рыжий лейтенант и, положив руку на плечо рыжей женщине, что-то доверительно шепчет на ухо. Судя по блуждающей улыбке женщины, он говорил совсем не об уголовных делах, похоже, он склонял ее к делам совершенно иным. И она принимала его шепот вполне благосклонно. Было ясно, что речь между ними шла о времени и месте. Остальное было уже решено.
Подняв голову, лейтенант долго всматривался в меня и, наконец узнав, погрозил указательным пальцем. Дескать, знаю я о тебе кое-что, дескать, только доброта моя позволяет тебе сидеть здесь и наслаждаться изысканным обществом.
– Твой знакомый? – спросил Слава.
– Допрашивал.
– По какому поводу?
– По поводу трупа.
– И что?
– Отвертелся.
– Он или ты?
– Похоже, мы оба отвертелись друг от друга.
– Цепкий парнишка.
– Видишь, как к бабе прицепился.
– Я не о том.
– Понимаю, Слава, все понимаю.
– Если будет слишком уж стараться, скажи мне.
– Заметано.
– Наконец-то родное словечко услышал, – усмехнулся Слава и пошел к стойке по ресторанным своим делам – выпивка, как я заметил, закончилась и на одном столе, и на другом. Менты и воры уже начали обмениваться – вино на водку, водку на коньяк, хлеб на салат.
Этого Слава допустить не мог, и еще до того, как вернулся за наш маленький столик, Моника Витти уже несла подносы с бутылками. Некоторое время Слава хмуро рассматривал оживающие столы своих друзей, потом резко повернулся ко мне.
– А ты напрасно позволяешь бабе своей шастать с кем угодно!
– Ты о чем, Слава?
– Черненькая, загорелая...
– Ну?
– Только что пошла с каким-то хмырем в Дом творчества. Смотри, я предупредил своевременно.
– Давно?
– Две минуты назад. Пока я с выпивкой разбирался, они прошмыгнули мимо меня. По набережной. И тут же свернули в узкий проход, знаешь?