Брызги шампанского

Пронин Виктор Алексеевич

– На всякий случай. Надо проверить – не числятся ли они среди похищенных, украденных, не поддельные ли они... Ну, и так далее. Не буду же я рассказывать вам обо всех следственных действиях, которые мы проводим в связи с этим убийством.

И лейтенант снова повернулся к дереву и снова начал пальцем ковырять твердую, неподдающуюся кору акации.

– Надо взять стамеску, молоток и вынуть пулю вместе с частью дерева, чтобы не повредить полоски на боковой поверхности пули.

– А если повредить? – Лейтенант уставился на меня немигающим взглядом.

– Вам

же надо установить, из какого оружия выпущена пуля, из какого ствола. А если полоски повредить, это определить уже будет невозможно.

– Да? – протянул лейтенант. – Откуда вам известны все эти подробности?

– Не знаю, – ответил я беззаботно. – Сейчас, наверно, каждый все это знает. Криминализация всей страны идет более успешно, чем в свое время электрификация.

– Вы так думаете? – переспросил лейтенант. Я знал этот прием – человек произносит совершенно незначащие слова, а собеседник вынужден что-то отвечать, и кто знает, может быть, по глупости своей, из страха или неуверенности возьмет да и брякнет что-то существенное. Следующими словами лейтенанта будут примерно такие: «Вы в этом уверены? Надо же, как все это интересно» – и прочая словесная шелуха. А я буду что-то отвечать, чем-то делиться, предполагать.

– Вы же и сами это знаете, – ответил я.

– Мне положено по должности обладать этими знаниями. Но вот ваша осведомленность повергает меня в самое искреннее изумление.

– Это пройдет, – сказал я.

– Что пройдет?

– Изумление. И наступит понимание.

– С вами очень интересно разговаривать.

– Я тоже многое почерпнул из наших с вами разговоров.

В это время солдаты, столпившиеся вокруг моего колодца, вдруг заволновались, стали кричать, махать руками и звать лейтенанта к себе, чтобы показать нечто настолько кошмарное, чего он никогда в жизни не видел и наверняка больше не увидит, – такое примерно возбуждение охватило молоденьких солдат.

– Не уходите, – сказал лейтенант, увидев, что я направился в сторону набережной. – Мне нужно еще с вами поговорить. Вы ведь не торопитесь?

– Куда можно торопиться в Коктебеле?

– Тоже верно, – для верности он ухватил меня за рукав и потащил к колодцу. Я уже знал, чем вызваны крики ребят, – наверняка нашли мой пистолет с глушителем. Был ли я огорчен этим, испуган, потрясен...

Нет. Ничуть.

Какое-то безразличие охватило меня.

Нашли? Ну и молодцы.

Удачи вам и побед. На всех фронтах.

Если и был кто потрясен по-настоящему, так это рыжий лейтенант. Когда он увидел, что от толпы солдат отделился парень и, опасливо держа пистолет на вытянутых руках, шагнул к нему навстречу, он даже, кажется, немного отшатнулся. Такой удачи он не ожидал. Лейтенант побледнел от волнения, и его веснушки сделались на лице почти серыми.

– Вот, – сказал солдатик, потрясенный собственной находкой. – Нашли.

– Где? – осевшим голосом спросил рыжий.

– В колодце. Ветками был прикрыт, мусором, бумажками.

Лейтенант почему-то обернулся ко мне и некоторое время рассматривал мое лицо, словно хотел обнаружить на нем какие-то преступные следы.

– Каково? – спросил он, кивнув в сторону пистолета – солдат все еще держал его на вытянутых руках.

– Отличная находка. Это большой успех, – опередив лейтенанта, я шагнул вперед и первым взял пистолет в руки. Чего не бывает, вдруг на какой-то планочке остались отпечатки моих пальцев, вдруг на каком-то изгибе я по неосторожности оставил свои следы. А теперь все они обесценены – и лейтенант, и солдаты видели, как я взял пистолет, я вертел его перед глазами и в конце концов протянул лейтенанту. – Теперь надо провести эксперимент.

– Какой?

– Баллистическая экспертиза.

– Цель?

– Необходимо установить, не из этого ли оружия убит человек, которого вы нашли несколько дней назад.

– И что для этого нужно сделать? – спросил лейтенант, видимо, полагая, что он сатанински хитер и раскалывает меня так тонко и изощренно, что я даже этого не замечаю.

– Необходимо сделать несколько выстрелов из этого пистолета, лучше теми же патронами, которые остались в рукоятке, – я взял из рук лейтенанта пистолет и отщелкнул обойму – вдруг там остались мои отпечатки.

Она была пуста.

Видимо, удивление отразилось на моем лице, и лейтенант это заметил.

– Что с вами? – спросил он.

– Патронов нет. Обойма пуста.

– А почему вы решили, что они должны там быть?

– Ничего я не решал... Просто механически взял пистолет из ваших рук... Вы сами спросили, для чего нужна баллистическая экспертиза. Я ответил.

– Вы не закончили, продолжайте, – усмехнулся рыжий с таким видом, будто понял наконец то, что я давно и успешно скрывал, а теперь, благодаря его хитрости и мастерству, раскрылся.

– Надо несколько раз выстрелить из этого пистолета в песок, например, и сравнить пули с теми, которые вы извлекли из мясистого тела погибшего, – произнес я и спохватился – не надо было произносить слово «мясистый», ох, не надо было. Я даже крякнул от досады. В нечеловеческой цепкости этого рыжего уже убедился.

– Мясистое? – переспросил он, глядя на меня с милой лукавинкой. – Откуда вам известно, что у убитого было мясистое тело? Вы встречались с ним на пляже?

– Нигде мы с ним не встречались... А то, что тело его довольно обильное, было видно, когда он лежал в траве.

Лейтенант взял у меня из рук пистолет, обойму, резко, со щелчком, вогнал ее в рукоятку, еще раз коротко взглянул на меня и обернулся к солдатам.

– Продолжайте.

– Долго нам еще шарить тут? – спросил парень, который нашел пистолет.

– От забора и до обеда, – рассмеялся лейтенант. Потом взял меня под локоток и отвел в сторонку, к клумбе, усадил на скамейку, сел рядом. Пистолет он положил себе на колени стволом в сторону от меня, правильно положил, грамотно.

– Что-то подозрительно часто мы с вами встречаемся, – обронил он как бы между прочим.