Будь честным всегда
Шрифт:
Орци выскочил на улицу, а Миши, не переставая удивляться, поспешил за ним.
Они перешли на противоположную сторону, где стоял небольшой зеленоватый дом с уходившими в землю окнами, на которых были решетки.
Сквозь толстые прутья одной из них проросло какое-то корявое дерево, ствол которого, похожий скорее на толстую веревку, обвивал чугунные прутья решетки; точно плети, свисали его длинные тонкие ветви, но эти ветви были действительно самой обыкновенной
— Вот он, смотри!
— Этот?..
Миши с удивлением разглядывал куст, он и не думал, что это такая достопримечательность, хотя уже много раз видел его и всегда удивлялся тому, что куст оставили здесь, в самом центре города, ведь даже в окно из-за него не выглянешь. Но раз его посадил самый первый Ракоци, Миши уже беспокоился за него, и об аллее Шимони он пожалел и вспомнил, как Тёрёки в прошлом году все время ругали бургомистра за то, что тот приказал вырубить аллею у Большого леса.
— Ты сказал — Йокаи?
— Да.
— Мор Йокаи?
— Ну да. Он очень много написал, самый крупный романист.
— Я его читал.
— Я тоже.
— Ты что читал?
— Я… — сказал Орци, — у меня есть две его книги — «Турки в Венгрии» и «Малый декамерон».
— А я читал «Графа сумасшедших» и еще в прошлом году — про то, как с одного человека сняли скальп и потом натянули ему кожу с козлиной головы, и она приросла, и получился рогатый человек.
Орци посмотрел на него с удивлением.
— Неужели? — и он рассмеялся.
— Но «Граф сумасшедших» гораздо интереснее.
А самое интересное — «Дебреценский лунатик».
И вдруг над их головами раздался мужской голос:
— Ну и ну!.. Как дела, прогульщик?
Нилаш испуганно поднял голову: перед ним стоял Янош, который, видимо, как раз направлялся на службу. Миши слышал, как вчера говорили, что он всегда опаздывает и вместо восьми является к девяти.
Миши густо покраснел, когда Янош положил руку ему на плечо.
— Так что же мы здесь делаем?
— Господин Дереш велел нам… — начал он, но продолжать не посмел: стыдно было врать в присутствии Орци.
— Он вам велел, а вы, значит, здесь болтаетесь?.. Поди-ка сюда… — Он оттянул Миши в сторону. — Ну как, передал?
Миши во все глаза смотрел на него, не понимая, о чем речь.
— Да письмо-то передал?
— Письмо?! Я пойду туда только в среду.
— Вот проклятие! Так, значит, в среду?
— Да.
Видно было, что Янош раздумывает.
— Ну ладно, в среду так в среду. Но вот что ты должен ей сказать: я ее прошу ответа мне не писать, а передать с тобой на словах:
— Да.
— «С удовольствием» или «ни за что»! Смотри не забудь!
— Хорошо.
— Да гляди у меня! Перепутаешь — не поздоровится! Такое письмо напишу твоему дяде Гезе, пожалеешь, что на свет родился! Тебе ясно?!
Миши стоял молча, нахмурившись.
— Погоди-ка! Получишь монету. — И Янош стал искать кошелек.
— Не нужно! — запротестовал Миши. — Спасибо, не надо! — прибавил он и отступил назад.
— Ишь каков богач! А крейцер, барин, не разменяете? — И махнул рукой. — Ну ладно. Чего зря болтать: будем живы — не помрем. В общем, делай как я тебе сказал, — не пожалеешь.
Спрятав кошелек в карман, он пожал мальчику руку и, кивнув в сторону проезжающей повозки, прибавил:
— Вон пожертвования собирают…
И пошел дальше ровной, уверенной походкой.
Со стороны коллегии по самой середине улицы ехала повозка, а рядом с ней шли два высоких богослова в черном. Солнце уже поднялось, и ветер стих.
Орци ждал его с любопытством.
— Смотри, собирают пожертвования, — шепнул ему Миши.
— Что собирают? — удивился Орци.
Миши уже знал, что это значит, потому что несколько дней подряд у них в коридорах шли разговоры о том, как поздно в этом году начали собирать.
— Пожертвования собирают…
— Какие еще пожертвования?
— Ну, для нашей кухни… У горожан.
— А что собирают?
— Да кто что даст: кукурузу, пшеницу, муку, сало.
Орци был так поражен, что даже рот раскрыл.
— Учащиеся?!. Побираются?!.
Миши вспыхнул.
— Собирать пожертвования не стыдно!
Орци засмеялся.
— Знаешь, я бы попросился к ним — посмотреть.
— Марци Тыква уже был.
— Какой Марци Тыква?
— Да Марци Тайти из второго «А». Ребята прозвали его Тыква.
Богословы уже поравнялись с ними, и мальчики прислушались к их разговору.
— Свинство! Эти мужики рады отделаться двумя початками кукурузы да парой крейцеров… в лучшем случае…
— Не понимаю, как это не отменят…
И они прошли дальше.
Миши густо покраснел: он вдруг понял, что они действительно не собирают, а побираются, и со стыдом смотрел им в след.
Орци толкнул его в бок:
— Ну, пойдем.