Будет День
Шрифт:
— Ну что ж, в этом я вас как раз понять могу, — кивнул Олег. — Я ведь тоже в некотором роде государственный чиновник… Вы будете докладывать комкору Урицкому или самому Ворошилову? — спросил он, ломая линию разговора.
Штейнбрюк сжал челюсти чуть сильнее, чем следовало, и ожидавший его реакции Олег этого не пропустил.
— Полноте, Отто! — открыто усмехнулся он. — Неужели мне нужно выпытывать такие подробности у вашей симпатичной шлюшки? Вы думаете, мы не знаем, что ранее вы работали в ИНО НКВД, а потом перешли вместе с Артузовым в разведуправление армии?
— И что же из этого следует? —
— Ровным счетом ничего, — так же холодно ответил Олег. — Я всего лишь поинтересовался, на каком уровне вам предстоит докладывать?
— На высоком, — коротко ответил Штейнбрюк.
— Ну что ж… — Олег достал сигареты и тоже закурил. — Вы передадите тому, с кем будете говорить, мою просьбу, прежде всего, исходить из тех двух определений, которые мы с вами сейчас обсуждаем. Если они вас поймут, то на будущее мы будем застрахованы от досадных ошибок, вызываемых неправильным "прочтением" ситуации.
— Продолжайте, Себастиан, я вас внимательно слушаю…
— Куда мы поедем? — спросила Таня.
— В Арденны, — ответил Олег, пытавшийся понять, следует ли ему опасаться этой поездки, и если да, то почему?
— В деревню к тетке, в глушь, в Саратов… — меланхолично процитировала она Грибоедова.
— Вот именно, — согласился он.
— А почему именно в Арденны? — обдумав что-то насущное, спросила Таня.
— Спроси об этом месье Руа, — пожал плечами Олег. — Это он место нашел.
— Слушай, — нахмурилась Таня. — Все хотела тебя спросить, я могла видеть его раньше? У меня такое ощущение…
— Могла, — усмехнулся Олег. — Видела.
— Где?
— В Гааге.
— В Гааге?
— Ты вышла от Кривицкого, пошла по улице…
— "Мафиозо"! А я все думала, как ты это все…
— Не думай! — улыбнулся Олег. — Не надо все время думать. Отдохни.
Глава 4. Бесаме…
Следовало признать, "домик в Арденнах", оказавшийся при ближайшем рассмотрении "домиком в Лотарингии", понравился Тане куда больше, чем внутренняя гостиница управления, каюта второго класса на немецком пароходе, или, наконец, гостиничный номер в Брюсселе, который только некоторые советские товарищи могли счесть "роскошным". Впрочем, и у Жаннет опыт по этой части оставлял желать лучшего, но Таня была "родом" из совсем другого мира, так что…
"Да, — решила она, "сбрасывая вещички" в предназначенной ей комнате на втором этаже. — Мне нравится это скромное буржуазное жилище".
Под личные апартаменты ей отвели "комнатушку" площадью в жалких двадцать пять-тридцать квадратных метров, едва ли не треть которых съедала огромная дубовая кровать.
"Двуспальная… Дву…"
С этим явно надо было что-то делать. Вопрос лишь, что? Татьяна — если верить собственному сознанию — проблему эту пока рассматривала исключительно с теоретических позиций. Хотя и ее — ну что же с этим поделаешь! — столь долгое воздержание начинало…
"Ну, скажем, беспокоить. Ведь можно же так сказать?".
Однако, кроме сознания, в наличии имелось еще и подсознание, где пряталась ее альтер эго — Жаннет, и откуда долетали по временам такие… э… ну, скажем, "образы и… идеи", что становилось жарко…
— Тьфу ты! — в голос открестилась от нахлынувших… из подсознания — откуда же еще?! — соблазнов Татьяна и решительно отворила маленькую дверь напротив изножья кровати.
"Однако!"
То есть, удивить кого-нибудь в двадцать первом веке ватерклозетом, устроенным в смежном со спальней помещении сложно, даже если у человека такой роскоши отродясь не бывало. Но в тридцать шестом — это что-то невиданное, тем более, помимо унитаза здесь и ванна с душем нашлась, и биде!
"И горячая вода, небось, есть…"
Ну, разумеется, и горячая вода имелась, поэтому Татьяна первым делом полезла в ванну.
"Подождут", — решила она, вспомнив о компаньонах. И действительно, вряд ли Ольга — ее Таня называла про себя Ольгой с не меньшим усилием, чем Олега — Олегом — так вот: вряд ли Ки… то есть, тьфу! Ольга, разумеется, бегом побежит, чтобы поскорее спуститься вниз, в гостиную. Не похоже на нее нынешнюю, да и куда, в самом деле, спешить? Они же сюда на "пару дней" приехали. "Чтобы отдохнуть, — сказал Ба… Олег. — "И о будущем на досуге поразмыслить". Каникулы у них, если кто не понял, и…
"Гори все ясным пламенем! Я хочу принять ванну. Ванну. Принять. ХОЧУ!"
Когда-то давно, в студенческие еще годы, посмотрела Таня фильм Бунюэля "Скромное обаяние буржуазии". Так вот, самого фильма она сейчас не помнила, но название всплыло в голове как-то само собой и, разумеется, без какой-либо содержательной ассоциации с творчеством французского режиссера, стоило лишь погрузиться в горячую, дышащую паром, но не обжигающую воду. Погрузиться, вытянуть ноги и откинуться спиной на прогретую бронзовую стенку ванны, закурить неторопливо, и, наконец, положить голову на сложенное в несколько раз полотенце, пристроенное на край… Чудо! Чудесно… Просто замечательно… И кто бы ни был тот человек, который позаботился припасти для нее, начинавшей уже забывать о чудесах химии двадцать первого века, "цветочный аромат" для ванны, кокосовое мыло, и жидкие шампуни — фиалковый от Schwarzkopf и Dop от l'OrИal — слава ему и почет, этому человеку, и низкий наш женский поклон, и отдельное мерси от уставшей и перенервничавшей до полного "не могу" молодой советской разведчицы Жаннет Буссе.
Да, так сибаритствовать можно, и жить так можно, нужно и удивительно хорошо. И на Таню само собой снизошло состояние расслабленного покоя, физического и душевного.
"Нирвана…"
Ей было настолько хорошо, что она озаботилась даже — и неоднократно — вопросом, а не послать ли на фиг эту "рыбалку", то есть все эти светские посиделки в гостиной, если ей и так уже замечательно хорошо?
"Остаться здесь, лежать вот так, добавляя по времени горячую воду… Потом забраться в постель и спать…"