Будет вам война!
Шрифт:
Меньше чем через минуту Черняев стоял перед открытой дверокой фургона.
Увиденное впечатлило бы даже патологоанатома с двадцатилетним стажем работы. В тусклой металлической полутьме лежал мороженый труп в синей прокурорской форме. На страшно обезображенном лице, будто спрессованном толщей речных глубин, перламутрово мерцали вставные зубы. Нежно зеленели длинные мягкие водоросли, прилипшие к пальцам рук и значку «Почетный работник юстиции» на лацкане мундира. Аккуратная круглая ранка в кадыке и развороченный затылок красноречиво свидетельствовали, что это – один из недавних клиентов Матери.
И хотя лицо покойного было обезображено донельзя, Данила сразу узнал этого человека… Ноздри Черняева раздулись, рот сжался в тонкую прямую черту. Было очевидно, что прокурорский труп – чья-то хитроумная подстава. Однако вычислять ее автора просто не оставалось времени.
Схватив мертвеца за ноги, Данила со стуком сдернул его на асфальтовый пол и, поминутно оглядываясь, потащил в недавно открытый цех по производству кроличьей тушенки, где уже несколько дней работала злополучная электромясорубка – та самая.
Суровая картина индустриального пищепрома могла бы устыдить мясоеда и повергнуть в шок активиста Общества защиты животных.
По огромному транспортеру с ритмичным однообразием плыли подвешенные за уши тушки ободранных кроликов. В конце цеха транспортер разворачивался, и тушки летели в чрево гигантского мясорубочного комбайна. Перемолотое мясо автоматически поступало в микшер, где в фарш добавлялись специи и красители, а из микшера – в специальные духовки. Из огромной закаточной камеры выплывали блестящие трехсотграммовые банки. Этикеточная машинка безостановочно шлепала на них наклейки «Ушастик тушеный».
Цех, оборудованный по последнему слову техники, работал без участия человека. И это было очень кстати…
С трудом приподняв негнущееся, словно деревянное тело к мясоприемнику, Данила перевалил его через металлический бортик ковша. Под кожухом натужно заскрипели ножи, перемалывая мороженое мясо. Запищала гидравлика, электродвигатель взвыл, готовый захлебнуться. Но спустя минуту звук мясорубки вернулся к обычной тональности.
В огромном неуютном цеху меж проплывающих ушастых тушек и лязгающих закаточных станков замелькали милицейские фуражки и шлемы собровцев. Черняев осторожно присел за щитовой, наблюдая.
– И куда этот труп из фургона исчез? – сокрушался мент в фуражке. – Может, его там и вовсе не было?
– Да закроем мы эту «Группировку Ленинград»! – обнадежил мент в собровском шлеме. – И труп найдем… и остальные предъявы. Не в фургоне, так в другом месте. У этих пацанов от скелетов дверки шкафов уже не закрываются!
Из мясорубки медленно выползала красно-серая масса, автоматически втягиваясь по транспортеру в термокамеру. В молотом мясе то и дело мелькали мозаичные вкрапления прокурорского мундира, и это начисто опровергало слова ментов о каких-то там предъявах.
– Полный фарш! – вполголоса констатировал Данила.
А в цех уже влетали гориллоиды службы охраны. Филонов, руководивший контрнаступлением, грамотно отсекал бойцов СОБРа от наиболее ценного оборудования.
Придав лицу выражение честного собственника, несколько раздосадованного случайной милицейской ошибкой, Черняев спокойно вышел из укрытия.
– А в чем, собственно, дело? – на голубом глазу поинтересовался он у правоохранителей.
Мент в шлеме сдернул с пояса резиновую дубинку с явным намерением объяснить этому бизнеснюге, в чем дело. Однако, столкнувшись взглядом с подоспевшим Филоновым, сразу же передумал.
– Поступил сигнал, что вы прячете труп убиенного вами прокурора, – с официальной суровостью объявил он.
– Прокурора? – вздернул бровь Данила. – Убиенного? Нами?
– Мы хотим осмотреть помещения, – примирительно сообщил мент в фуражке. – Вот постановление прокуратуры.
– Ну, если наш завод по полной программе осматривать – это дня на четыре. Так что могу выступить вашим путеводителем, – с неискренним дружелюбием предложил Жека. – С чего начнем?..
…Поиски, продолжавшиеся до самого вечера, ни к чему не привели. К обеду у проверяющих уже рябило в глазах от бесконечных самодвижущихся банок с надписью «Ушастик тушеный». Явно оклеветанные пацаны выходили пред лицом закона кристально честными и сакрально чистыми. Получив на прощание по ящику тушенки и по упаковке «Ушастых отморозков», силовики отбыли восвояси.
И лишь когда над бетонными купчинскими массивами зажглись скромные северные звезды, пацаны с облегчением расселись вкруг бильярда в комнате отдыха. С костяным звуком стукнулись нумерованные шары, булькнула водка, звякнули стаканы, скрипнула открываемая ножом банка тушенки.
– Интересно бы знать, кто нам этого отмороженного прокурора подбросил, – недобро прищурился Димон. – Клиент-то знакомый…
– Мы его когда-то во дворе Батиного дома видели, – подтвердил Сергей. – Помните?
– Нет ничего тайного, что не стало бы явным! – успокоил Жека, задумчиво завязывая стальную вилку узлом. – У меня-то в ментуре кое-какие связи остались. Напрягу пацанов.
– Теперь понятно, зачем нам промышленная электромясорубка? – спросил Данила, обводя пацанов долгим внимательным взглядом. – А вы еще на меня наезжали…
– Все, ладно, проехали! – примирительно улыбнулся Пауков. – Друг на друга мы, конечно же, можем иногда наехать… Если только по делу. Но для Бандитского Петербурга мы…
– …аварийная бригада… – подхватил Жека.
– …и «Группировка Ленинград»! – привычно завершил Данила.
Когда спиртное было почти выпито, а закуски осталось еще минимум на семнадцать ящиков водки, Димон Трубецкой как бы невзначай напомнил:
– Пацаны, а как же «стрелка» с саяно-шушенскими? Послезавтра в десять утра на Смоленке – не забыли? Туда промышленную электромясорубку не возьмешь!
– Зато туда можно взять Мать, Батю и Беллу, – заверил Черняев. – Эти на котлеты и без мясорубки порежут!
Сергей Пауков, выпив чуть больше обычного, все-таки не удержался от вопроса:
– Слушай, Данилка, только не в падлу: скажи нам, ну зачем тебе газовая установка? Неужели действительно собираешься воздушные шары запускать?