Буду твоим единственным
Шрифт:
– Трус, – процедила она.
Нортхэм резко вскинул голову. Он не верил своим ушам, но вдруг вспомнил, что она назвала себя шлюхой. Почему бы ей в таком случае не назвать его трусом?
– Если вы собирались испытать мое терпение, миледи, считайте, что вам это удалось. – Он поднялся на ноги и шагнул к двери.
Но Элизабет не удовлетворил достигнутый результат. Она заговорила, глядя ему в спину:
– Вы предпочли бы, чтобы я позволила вам соблазнить меня? Наверное, мне следовало сначала изображать невинность, а затем принять как должное ваше презрение. Какие слова вы бросили бы мне в лицо? Потаскушка? Девка? Или, ничего не
Он шел к двери в полной уверенности, что если задержится хоть на секунду, то наградит ее пощечиной.
Элизабет отбросила сбившееся одеяло и вскочила с постели Остановившись за спиной Нортхэма, она потянулась к его плечу, но передумала и опустила руку.
– Я не из тех, на ком женятся, милорд.
«Не возжелай в жены блудницу».
– Во всяком случае, те, у кого есть возможность выбора. Вы не должны оставаться со мной наедине, Нортхэм. Ни при каких обстоятельствах. Я не могу поручиться за то, что произойдет, если нас застанут вместе. Не хотелось бы, чтобы вы обвиняли меня в том, что от моего желания никоим образом не зависит.
Он молчал, и Элизабет поняла, что он не собирается отвечать Боль в пояснице подсказала ей дальнейшие действия Прихрамывая, она прошла мимо него и скрылась в гардеробной.
Элизабет ожидала, что граф воспользуется ее отсутствием и уйдет Собственно, она для того и вышла, чтобы он мог с достоинством удалиться. Но когда она вернулась, набросив на плечи шерстяную шаль, то обнаружила его на том же месте.
– Как мне заставить вас уйти? – сердито спросила она.
Нортхэм перехватил взгляд, брошенный ею на дверь, словно она опасалась, что разоблачение неминуемо. Даже если и так, ему было наплевать на это. Гораздо больше его заботило, чтобы она не считала его трусом, а сбежать, воспользовавшись возможностью, которую она ему предоставила, он считал исключительно трусливым поступком.
Молча он направился к двери. Элизабет судорожно перевела дыхание и крепче стянула на груди шаль, но не потому, что замерзла, а чтобы унять дрожь в руках. Нортхэм взялся за бронзовую ручку, затем его пальцы, помедлив, переместились вниз и сомкнулись на ключе, торчавшем в замочной скважине. Желудок Элизабет сжался, когда ключ повернулся в замке.
Бросив ключ на туалетный столик, Нортхэм вытащил из кармана сюртука подзорную трубу и положил ее рядом. Секунду он задумчиво взирал на оба предмета так внимательно, словно их расположение имело принципиальное значение, а на самом деле просто пытался выиграть время. Он чувствовал на себе растерянный взгляд Элизабет. Она не знала, что у него на уме, и это его не удивляло, поскольку он и сам этого не знал.
Повернувшись к ней, Нортхэм убедился, что не ошибся в своих предположениях. Хотя подбородок Элизабет был вызывающе вздернут, она прикусила изнутри щеку, а между бровями залегла тревожная морщинка. Она прерывисто дышала, ее прикрытая шалью грудь бурно вздымалась.
Он медленно приблизился к ней, и взгляд ее метнулся к окну, словно она подумала о бегстве.
– Слишком далеко, – произнес он тихим, напряженным тоном. – И слишком высоко.
Элизабет молча смотрела на нею, застыв в дверях в гардеробную.
Нортхэм тоже остановился. Теперь их разделяло расстояние, которое он мог покрыть в один шаг.
– Иди
Элизабет не шелохнулась. Она была напряжена до предела. Внутри у нее словно свернулась туго закрученная пружина, готовая распрямиться при первом прикосновении Нортхэма. Она попыталась подавить чувство, в котором смешались страх и желание.
– Элизабет…
Собственное имя донеслось до нее будто издалека. Она не знала, произнес ли его Нортхэм или оно прозвучало у нее в голове. Не сознавая, что делает, она шагнула вперед, затем остановилась, переведя взгляд с его протянутой руки на красивое лицо с потемневшими глазами.
Они одновременно потянулись друг к другу, и спустя мгновение Элизабет оказалась прижатой к стене. Пальцы ее разжались, выпустив шаль, и Нортхэм воспользовался этим, чтобы притянуть ее к себе. Она вскинула руки на его плечи и подняла к нему лицо.
Их губы слились. Элизабет упивалась его вкусом, свежим и терпким, с легкой примесью бренди и мяты. Ее страсть, казалось, существовала сама по себе, не подчиняясь разуму, не зная стыда. В нетерпении она приподнялась на цыпочки и выгнулась всем телом, прижавшись к напряженным мышцам его груди. Дыхание Нортхэма участилось, и вдруг он так крепко притянул ее к себе, что она ощутила всю силу его желания. Затем, не прерывая поцелуя, он выпустил шаль и обхватил ладонями ее лицо, зарывшись руками в ее волосы. Среди каштановых прядей мелькали золотистые, они струились между его пальцами, как потоки солнечных лучей.
С тихим стоном Элизабет скользнула руками под его сюртук и принялась нетерпеливо вытаскивать из брюк его рубашку. Мышцы его живота сократились, когда она коснулась его пальцами. Кожа Нортхэма казалась ей обжигающе горячей, как и его язык, глубоко вторгавшийся в ее рот. Распластав ладони по его телу, Элизабет гладила его грудь, спину и широкие плечи, слегка царапая их ногтями.
Наконец, тяжело дыша, они оторвались друг от друга. Она откинулась назад и отвернулась, а Нортхэм склонился к ней, обдавая жарким дыханием ее шею. Его губы осторожно, словно снимая сливки с молока, пощипывали ее нежную кожу. Ощущение было столь восхитительным, что Элизабет пронзила дрожь.
Нортхэм поднял голову и чуть отстранился. Его руки легли ей на плечи и, ухватившись за вырез ночной рубашки, медленно двинулись вниз, увлекая за собой тонкую ткань, пока она не оказалась на талии. Впервые на лице Элизабет мелькнула тревога, и она вцепилась в свою рубашку. Нортхэм накрыл ее руки теплыми ладонями.
– Не надо, – прошептал он. – Я хочу видеть тебя.
Сдавленный звук вырвался из ее горла, и она опустила руки.
В ее затуманившемся взоре проглядывала настороженность, словно она разрывалась между желанием и страхом. Кровь отхлынула от ее лица, сосредоточившись в губах, вишнево-красных и припухших от его поцелуев.
– Ты прекрасна.
Элизабет тихо всхлипнула, когда он наклонился и взял в рот ее сосок, мягко перекатывая его между губами и покусывая. Он с наслаждением вдыхал ее запах. Он ласкал ее груди, а она выгибалась ему навстречу, смутно сознавая, что удерживается на ногах лишь благодаря ею силе и стене, к которой он ее прижал.
Рубашка соскользнула с ее бедер и растеклась на полу вокруг босых ступней, словно лужица талой воды.
Внезапно Нортхэм опустился на колени и поднял ее ногу, поставив ступню себе на плечо. Элизабет напряглась, и он понял, что, каков бы ни был ее опыт, это было для нее внове.