Бухарские палачи

В марте 1918 года в резиденции бухарского эмира — Арке работы у палачей стало по горло. Собственно, беспокойства и заботы надвинулись на палачей второго марта. В ответ на решительную ноту Колесова с категорическим требованием — от имени младобухарцев — реформ и капитуляции, эмир приказал хватать и уничтожать всех наличествующих в его государстве младобухарцев и приверженцев их. Согласно высочайшему повелению в Арк ежедневно доставляли сотни людей: младобухарцев, их сторонников, а заодно и тех, в ком просто подозревали сочувствующих; еженощно убивали их, а трупы вывозили и сваливали в яму, близ городских ворот Углон. В Арке очищалось

таким способом место для следующих жертв.

Поскольку со 2-го по 5-ое марта за пределами города велись бои с силами повстанцев, эмирские чиновники и муллы не имели возможности переправлять в Арк всех арестованных и потому со многими расправлялись на местах. У убитых отрезали носы и уши, выкалывали глаза, вспарывали животы. Случалось, глумились над еще живыми людьми и лишь потом приканчивали их: несчастные испускали последний вздох в неслыханных мучениях. Страна превратилась в бойню, и в первых числах марта палачи Арка не очень-то надрывались, выполняя обычные свои функции. За день они казнили положенное число узников, вечером отправляли на арбах трупы за городские ворота, а потом всласть отдыхали.

5-го марта отряд Колесова отступил к станции Кизил-теппа. В Бухаре стало несколько «спокойнее» и глашатаи оповестили народ о новом приказе эмира: «Расправы на улицах прекратить; выловленных джадидов [1] доставлять в Арк; здесь их принесут в жертву во имя процветания его величества».

Кто есть джадид?

Ответ на этот вопрос довольно ясен нашим читателям. Однако «борцы за святую веру», тучами сновавшие в те дни по городу, с пристрастием выясняли у эмирских чиновников и важных мулл — «кто есть джадид?» Власть имущие — придворные, казии, раисы, [2] высшие духовные чины давали фанатикам инструкцию, по которой следовало распознавать, кто джадид и кто не джадид. «Каждый, у кого на воротнике рубашки есть пуговица, — джадид; каждый, кто носит пиджак, — джадид; каждый, кто облачается в черный пиджак, — опаснейший из джадидов; каждый, у кого борода короткая, а усы длинные — джадид; каждый, кто отдал сына в новометодную школу, послал его учиться в Россию или Стамбул, кто читает газету или водит знакомство с читающими газету, безусловно, джадид; каждый, кто хоть чуть-чуть знает по-русски или хоть раз ездил в Стамбул, несомненно, джадид; каждый, кто не считает перечисленных людей джадидами или даже сомневается в том, что они являются таковыми, конечно же, джадид...»

Вот она, «исчерпывающая инструкция», руководствуясь которой «борцы за святую веру» в марте 1918 года хватали в Бухаре людей и ликвидировали их как «джадидов».

Сообразуясь с этой инструкцией, подручные кушбеги [3] , мелкие чиновники, обитатели медресе, «борцы за святую веру» изо дня в день истязали сотни ни в чем не повинных людей: ослепляли, разбивали головы, выворачивали руки, ломали ноги. Чтобы не нарушить последнего приказа эмира, не добивали их окончательно, а прилежно волокли в Арк и вручали полуживыми официальным чинам; те, в свою очередь, передавали несчастных на суд муллам — хранителям законов шариата. [4]

Грузно и прочно восседали муллы на террасе соборной мечети. Одного за другим допрашивали они попавших в их полную безраздельную власть арестованных. Потом с готовностью, почти радостной, выносили приговор «казнить!» И когда эмир, едва заметным движением уса, утверждал этот приговор, обреченного на смерть препоручали палачам.

Пятого,

шестого, седьмого и восьмого марта в Арк согнали такое огромное множество узников, что ужасающие дворцовые тюрьмы — все обханы, канаханы, темницы, подземелья не могли больше вместить ни одного человека. Почти сотня палачей от восхода и до захода солнца только тем и занимались, что убивали и убивали, но они не успевали освобождать место для все новых и новых смертников.

Такое скопление узников получилось еще и потому, что кази-калон [5] Бурханиддин, Низамиддин-ходжа Урганджи и карванбаши [6] Абдураиф предложили новый способ убивать людей, благосклонно одобренный эмиром.

Этот способ несколько удлинял и соответственно замедлял процесс уничтожения людей. Помещений для заключенных теперь уже совсем недоставало. Чтобы по вновь изобретенному методу убить человека двум-трем палачам приходилось тратить около часа.

Все теснее и плотнее забивались тюрьмы, все увеличиваясь, росла человечья очередь за смертью, в которой люди вынуждены были ожидать последнего своего часа

Прежде чем описать «новый способ убивать людей», считаю необходимым вкратце рассказать о старом методе.

В первых числах марта в каждой хавличи-дворике Арка, были вырыты канавы длиной восемь, шириной два и глубиной шесть метров. Приговоренных к смерти связывали по рукам и ногам, укладывали ровненько в ряд, так, чтобы головы их свисали над краем канавы; потом палачи протыкали мученикам горло тщательно наточенными ножами; ученики палачей за ноги оттаскивали трупы в сторону и на краю канавы размещали — в том же порядке — следующую партию тех, кто, дожидаясь удара палаческим ножом, стоял в очереди за смертью.

Этот испытанный «способ» позволял одному палачу за час отправлять на тот свет немало душ и при этом чрезмерно не утомляться; к тому же для нескончаемых новых жертв помещения очищались незамедлительно. Постепенно, однако, в старом методе были обнаружены изъяны.

Вот существеннейшие из них.

1. Через два дня канавы наполнились кровью и над Арком повис густой, отвратительный запах; жить в Арке из-за этого, всюду проникающего, омерзительного запаха становилось невыносимо.

2. Палачи прознали, что среди узников множество ни в чем не повинных людей и зароптали. Показывая то на одного, то на другого, они говорили: «Этого мы убивать не станем, он не виноват; невинно пролитая кровь приносит несчастье».

3. Самый же существенный изъян заключался в том, что человек с перерезанным горлом испускал дух, помучившись всего каких-нибудь 15-20 минут. Эмира же и его придворных не удовлетворяло это; кровь, пролитая столь легко, не утоляла их кровавой жажды; подобно пьяницам, алчущим вина, они сгорали от желания насытиться острыми, сильными зрелищами казней, таких казней, которые обрекали бы человека на страшные, дикие и длительные муки.

Вот почему ввели новый способ убивать людей. Перед палачами была поставлена цель — умертвлять{1} человека бескровно, причиняя ему возможно больше нестерпимых страданий. Наполненные кровью канавы засыпали землей, прикрыли досками, водрузили на них виселицы. Каждая виселица была слажена из трех жердей: две высились одна против другой на расстоянии четырех метров; третья соединяла их сверху. К перекладине был прибит железный блок, а через него продернута пеньковая намыленная веревка. Приговоренного к смерти подводили к виселице, накидывали на шею петлю, затем палачи принимались, что было мочи, тянуть за другой ее конец, тот, что был пропущен через блок.

Беспомощно, нескладно болталось в воздухе тело несчастного, напоминая почему-то фигурку ребенка, раскачивающегося на качелях... Через две-три минуты глаза мученика начинали вылезать из орбит, кровь струилась из носа, лицо синело.

Выждав момент, когда жертва оказывалась на грани смерти, палачи, чтобы она не успела проститься с этим миром, начинали отпускать веревку. Истязуемый грохался на землю, корчился в судорогах, затихал.

Но стоило ему открыть глаза и едва прийти в сознание, палачи опять хватались за веревку. И снова шея упиралась в железный блок; снова из стороны в сторону болталось тело; снова лезли глаза из орбит; снова струилась из ноздрей кровь; снова синело лицо; снова перед взором вздернутого на виселицу возникал образ мучительной, варварской, жуткой смерти, смерти, несущей с собой такие страдания, каких никто доселе не видел и не знал, какие нестерпимо даже видеть и знать...