Букет белых роз

Кросс Калерия

Мне ничего из сказанного не жаль; я признался — я был смело откровенен с ней, потому что знал — она поймет каждое мое слово. Она понимает, что значит падение и удар. Ее крылья такие же окровавленные, подломанные, но продолжают нести ввысь. Они белые, в отличие от моих, но я стремлюсь очистить их от грязи, в которой так долго и безвыходно купался сам. Как же глупо и забавно…

Почти не разжимая губ, я стал цедить по словам, глядя снизу вверх на Юли:

— Что с нами такое творится? Мы даже не можем понять, как нам

поступать дальше… Жнец и человек… Это невозможно.

— Грелль…?

— Я серьезно, правда, — поднялся я на локтях, приближаясь к ее лицу. — Не глупо ли мимолетной минуте слиться с бесконечностью, если у нее таких для своего хода хватает в несколько миллиардов раз?

Вопрос вернул девушке то, что я заметил при самой первой нашей встрече — любопытство и всю ту же ранимость. Не прав — она не изменилась. Я смог снять с нее маску, которую она придумала себе сама. Я открыл ее заново, заглядывая в глубину безотрадных карих глаз, в которых еще сохранился тот прожигающий блеск.

— Но эта минута желает понять, каково это — войти в вечность? Остаться в ней и стать элементом ее безостановочности.

— Жалкой и никем не заметной… — продолжил я с иронией. — Да, она такая. Но если сравнить ее с двухста веками, прожитыми впустую, она наполнена жизнью и теплом больше, чем сама думает. Безумно, не правда ли?

На этих секундах я перестал ставить себе рамки и вывернул наизнанку мир, который не открывал никому до этого. Я обнажил свои тайны, потому что перестал ждать.

— А если попробуешь просто оттолкнуть и с легкостью вдохнуть ветер с моря? — соединив руки на затылке девушки под волосами и закрывая глаза, я вырисовывал носом линии на ее лице. — Что останется внутри? Что случится?

— Действия просты, Грелль… — она упиралась в мой лоб. — Но так трудно даже отвернуться… Тебе же не сложно забыть меня и бросить в бездну.

— Не сложно. Но я не хочу.

Касаясь носом макушки и волос, я не выпускал Юли, только сильнее сжимал руки. Ощущение зависимости крепнуло, в конце концов превратившись в мучительную, съедающую пытку.

Я хотел сгореть вместе с ней дотла.

Пролились слова, как ручьи, как водопады…

— Что будет, если отпустим вместе? — Юли хотела, чтобы я поставил точку, но непонятно какую. — Одновременно, выдыхая вдвоем?

Но я выбрал запятую.

— Посмотрим, как это будет выглядеть. Будет смешно.

— Почему же?

Пальцы перебрались по ее затылку выше, застывая между волосами.

— Гравитация притянет опять, сожмет и сольет. Я никогда такого не говорил, потому что во мне этого не было, но… — Я переборол себя, выдыхая рваными словами: — Мне невыносимо думать о том, что кто-то вместо меня будет целовать твои губы.

«Я открылся, чтобы не повторяться дважды… чтобы не переступать ту же грань…»

Юли только молчала в ответ, но не отводила взгляд.

Я не хочу исправлять предыдущих

ошибок. Я не хочу отказываться от них — это печать в моем сердце, и я не жалею, что попробовал стереть границы между запретом и правилами.

Я бессознательно накручивал на свои пальцы локоны девушки и скользил губами по её лбу. Она обхватила руками мое лицо и выдохнула в него. Без слез и без дрожи.

Я не отпущу Юли.

Она только моя.

***

Юлия

— А вот и Лондон! — Девушка-игрок нагромоздила себя сумками, но казалось, что ей ни каплю не тяжело нести такой груз. Она только восхищалась промозглой столицей, в которой я дважды отдыхала с отцом.

Многие места здесь накрепко засели в памяти, были хорошо узнаваемы, даже этот порт, к которому недавно причалил наш корабль.

Слаженный во всех отношениях коллектив группой обсуждал свой приезд в этот город, но мне, стоящей от них поодаль, было прекрасно слышно, о чем они говорят.

— Последний раз мы здесь были этак в девяносто первом. Надо же, как все изменилось, — обернулся, удивляясь, фокусник-индус и снял цилиндр на скорбных словах: — Почтенная память Принцессе Диане…

— Сиддхартха раньше играл роль королевского слуги, он про них все знает. Всю историю, — на повышенной интонации отметил другой Игрок.

Грелль молча стоял и беспристрастно смотрел на меня, перекинув сумку через плечо. К нему вернулась холодная выдержка и прикрыла нежность своим деланным щитом. Мы снова отдалились от друга на несколько шагов, будто перед началом утренней дуэли. Наши взгляды, исполненные болью, и пустота, возникшая из прошлого, скололи сердце.

Паруса не дергал порывистый ветер, а игроки уже разбирали багаж.

В тучах вдруг полыхнуло, прогремело, и сверху накрыла вода, стекая ручьями по лицу и волосам.

Игроки заторопились, под дружеский смех относя сумки к открытым багажникам приехавших машин.

Но ничего не волновало — вместе с шинигами мы все так же смотрели друг на друга сквозь пелену проливного дождя.

***

Он продолжал литься на город, даже когда Велдон начал ритуал по возвращению Сатклиффа в Игру. Канделябр с тремя свечами, находящийся на столе, прогонял темноту, когда жнец и маг сидели друг напротив друга, а среди присутствующих была только я.

— Готов?

Грелль язвительно растянул губы:

— А будут сюрпризы?

— Надеюсь, что нет… — спокойно ответил Рей, соизмеряя свои силы, перед тем как надеть на шинигами браслет.

Это далось ему не так легко.

Искрящаяся песочная пыль крутилась вихрем вокруг стола, отсвечивала золотом, развевая наши волосы, переплетая зримые иллюзии и мысли, предметы и воспоминания. Словно происходило слияние земли и неба.

Когда все закончилось, затихло, то из кожи на руке Грелля вытекла кровь, но почему-то это не понравилось чародею.