Буковый лес
Шрифт:
Инкины глаза от интереса горели алчным, синим блеском из-за спины высоченного Андрюши со второй камерой на плече. Линде в какой-то момент показалось, что Иннеса даже не слышит её слов, а пытается совершенно непостижимо попасть с ней в резонанс и ощущать физически малейшие колебания Линдиного мозга. Наверное, так светились глаза у бесноватого Николы Тесла, когда понимал, что стоит на пороге величайших открытий. Линда и сама чувствовала пульсацию Иннескиной крови в своих висках, ощущала, как от бешеного кровотока красные кровяные тельца «помощника режиссёра» рвут стенки капилляров.
Что за ажиотаж?!
– Твой нарциссизм тебя погубит! Да, безусловно, весь мир думает только о тебе!
Ты не работаешь в Силиконовой Долине, и кому ты нужна со своей, свалившейся в глубочайший кризис, недоразвитой страной, у которой теперь даже нет «военной тайны»? Собрались тут именно по твою голову «злые буржуины» и будут тебя – Мальчиша-Кибальчиша пытать. Живи спокойно, подруга! Стирай с мебели пыль и на рынок по субботам. Но, ты без интриги и ажиотажа не можешь. Тебе скучно, любимая Линда, а раз так – придумывай себе и дальше всякие глупости, лишь бы твои мозги были чем то заняты.
– В рестора-а-а-ан?… Ну Маа-а-арик, ну я не могу-у-у, – с новой силой заканючила Линда, – вот я просто мечтаю понять – почему ты постоянно меня хочешь то искупать, то накормить? Я похожа на голодную вонючку?!
Съёмку остановили. Обе камеры тряслись на плечах, Сергей и Андрюша больше не могли сдерживаться и просили у режиссёра «просмеяться».
– Камера! – Таня старалась оставаться серьёзной, хотя понимала, что теряет время и людей.
– Ну, я пока не могу! – Сергей размазывал слёзы, обильно катившиеся по щекам.
– Значит, я возьму другую камеру! – Таня сердится.
– Всё! Ну, всё. Ой, мамочки! – Обе «камеры» захлюпали носами. Маленькая Юлька, схватив в охапку папку с документами, убежала в соседнюю комнату, сея по дороге бумаги с подписями и печатями. Время от времени из коридорных глубин доносился её смех колокольчиком.
– Нет! Я не это хотел сказать! – Вальдемар опять быстро пришёл в себя и кинулся в аристократизм, – Это же красиво – пригласить женщину в ресторан, ухаживать за ней, оказывать ей всяческие знаки внимания.
– Я хочу внимания, но не такого! – Теперь Линда говорила на полном серьёзе, – Мне скучно сидеть и есть, потом переваривать, мне скучно делать маникюр, я не хочу чтоб к моим пальцам прикасались чужие «майструни». Мои пальцы слишком чувствительны и … короче – не хочу и всё! Почему я должна оправдываться?! А в баню парную я тоже не пойду, так и знай, потому что у меня низкое давление и… и… и аденома предстательной железы! Вот!
– Но там же не только парятся, – не отреагировав на «предстательную железу, возразил Вальдемар. Он от приятных воспоминаний аж вытянул ноги, словно похожий на Распутина банщик уже наяривал ему веничком верхнюю треть бедра, – в бане сперва парятся, потом делают массаж. Знаешь, какой у нас Коля?! У него руки волшебные. Все болезни изгоняют из организма.
«Нет, он всё чем то тяжело болен. Не может нормальный человек, если у него всё в порядке постоянно говорить о болезнях. Что-то его гложет… Может у него самого „аденома“ той самой „предстательной железы“? Ах! У него начинающаяся импотенция! Вот почему он всё время „омолаживается“! Бедненький, такой молодой и уже чувствует себя старым».
– …после массажа мы все вместе пьём чай. Это не магазинный, в который непонятно что кладут на фабриках, мы каждый для себя ищем в лесу и собираем лечебные травы, потом делаем из них отвары, настои и пьём. Отдохнём в бане, попьём такого чаю, снова попаримся, венички у нас разные, тоже сами собираем, потом по новой Коля нас «ломает», потом прыгаем в Днепр. Там вода чистая, холодная.
«Сколько они пьют этого чаю? В лесу пили, дома пили, в бане чай. И Днепр мне зачем? Опять купаться?! Боже праведный, я всё понимаю – у них зимой холодно, вот они и парятся в саунах и в реку потом прыгают. А мне чего париться? У нас за полгода лета так упаришься, мозги от греческой жары закипают, до консистенции урюка усыхаешь, жёлтой мумией становишься. Мы по полгода молимся и ждём паршивого дождичка, а когда он идёт, радуемся как дети. Вот если мой новоиспечённый „супруг“ болен как я и подозреваю в „промежности“, пусть Коля больное место ему и массирует, а мне не надо».
– Я всё поняла! – Линда изящным движением приподнимает волосы на затылке, – Марик, тебе, как истинному джентльмену очень хочется даму, то бишь меня, ублажить. Я понимаю – твоя жена любит посещать разные пищеблоки, но я – твоя «новая» жена, и я «абсолютли» другая. Я не люблю ни есть, ни мыться, стало быть, и ухаживать за мной надо «абсолютли по-другому», не кормить, понимаешь?
– «Абсолютно не так» – это как?! – Вальдемар беспомощно оглянулся по сторонам в поисках «помощника режиссёра», но Инки поблизости не было. «Чоловик» откровенно растерялся. Зато Линда, категорически отказывающаяся принимать условия украинской стороны, совсем заигралась и уже блеяла как настоящая коза.
– Это ты уж придумай са-а-ам… ты у-у-умненький, хо-о-о-рошенький…
Она сама совершенно перестала себя узнавать, выделывая в последнее время такие финты, от которых падала в обморок. То говорила всякого рода глупости, то включала «дуру» и «ничего не понимал», а то наоборот – высказывалась по полной и тут же через секунду снова меняла мнение, чего ранее никогда за собой не наблюдала; выгибала спинку, дула губки, ходила, покачивая бёдрами, вертела перед Вальдемаром задом, кокетничала с ним напропалую и вот теперь заблеяла козой. С чего бы это?! «Может женщиной себя впервые в жизни почувствовала, моя дорогая?», – Улыбнулась своим мыслям она.
– Хочешь покататься сама, без никого на моей машине? – не найдя Иннесы взглядом, Вальдемар выдернул из рукава козырного туза. Видно жена его не раз просила дать на «Лексусе» порулить, а он не давал, – Покататься на моей машине – это ведь тоже развлечение?
– Машине-е-е? – «Я не умею водить машину!», – Хотела соврать Линда, но вместо этого снова заблеяла, – Мне не интересно на машине-е-е…, мне интересно покататься на … на танке!
Съёмку снова прекратили.
На этот раз сама Таня сама так долго смеялась, что обе камеры, устав её ждать, вышли покурить во двор.