Булкинъ и сынъ
Шрифт:
говорил им и даже не надеюсь на их помощь, потому что для такого дела
они, поверьте, непригодны. Прислуга будет играть лишь роль закулисных в театре... Появляться в определенные часы, привозить продукты, готовить стол, убирать пыль и уходить.
– А их не поразит странное затворничество хозяина с двумя
мужчинами?
– спрсил я.
– Они могут поделиться об этом - пойдет слух...
Хряпов самодовольно выпятил губу, пока я говорил.
– Вы не знаете моих людей, они служат верней адвокатов. Я уже
намекнул им, что очень ценю молчание. Ну, а если кто-нибудь все же не
сдержится - что ж! Злодеи лишь получат новое подтверждение о том, что птичка в клетке. Хе-хе!
– Однако, вы берете на себя риск быть обвиненными в тайных
пороках. Один - с мужчинами...
Хряпов явно развеселился.
– А ведь могут. Ей-богу, могут! Хо-хо, - ухнул он утробно.
– В таком случае, давайте сделаем любовницей Фундуклиди, у него знаете ли, формы... располагают.
Шутка была не из лучших, но Михаил Ксантиевич так выкатил
глаза и обиженно задвигал носом из теста, что я тоже засмеялся.
Фундуклиди сделал укоризненное лицо, как бы желая сказать:
"Конечно, я понимаю, я такой добродушный и толстый, поэтому надо мной можно смеяться". Он стал долго мять в хряповской пепельнице окурок сигары, а потом проворчал:
– Вы вот всё смеетесь господа, а между тем дело серьезное и в нем есть важный момент...
– Какой же?
– почти хором спросили мы с Савватием Елисеевичем с лицами, еще радостными после шутейства.
– Почему мы... вы, - Фундуклиди поправился, - вы Савватий Елисеевич, решили, что злодеев непременно двое?
– То есть - как?
– спросил Хряпов.
– А если - больше?
– Гм...
– сказал Хряпов.
– Как?... Почему?
– и посмотрел на меня.
Я пожал плечом:
– Не думаю. Ведь написано же в письме...
– Да-да, в письме, - спохватился Хряпов.
– Где оно?... Вот, нуте-ка...
– он шуршал и хрустел листком.
– Ага: "В конце концов... я пришел к решению... я приду отомстить...". Вот видите: двое.
– Почему двое? Где написано?
– тревожно спросил Фундуклиди.- Я не слышал...
– Так ведь дело называлось: "Булкин и сын", - сказал я.
– Ежели есть сын, то неужели он не поможет папаше?
– Ладно, - сказал Фундуклиди.
– Сын. Но вопрос: нету ли третьего и четвертого?
Хряпов откинулся на кресле так, что пискнула спинка.
– Я думаю, что мой план предусматривает и это, - сказал он.- Дело, конечно, необычное, господа... Давайте на минуту представим себя на месте злодеев... Что бы вы делали, Михаил Ксантиевич?
– Я?
– спросил Фундуклиди.
Ему понравилась идея. Он извлек из коробки еще сигару, вставил ее в рот, и, забывши зажечь, торжественно изрек:
– Я напал бы внезапно!
Хряпов поморщился.
– Вы должны вообразить себя злодеем Булкиным, я не злодеем Фундуклиди... Ну-ну, больше фантазии! Влезьте в шкуру коварного и умного (в определенной степени, конечно) человека!
Фундуклиди покрутил головой, показывая, что усиленно размышляет. Я готов был спорить на любую сумму, что он так и не понял, что от него требуется.
– Э...
– сказал он.
– Я бы установил за домом строгое наблюдение...
– Так!
– оживился Хряпов.
Фундуклиди принялся раскуривать черный палец сигары.
– Потом... я выяснил бы, нет ли поблизости засады.
– Ну-ну!
– И... внезапно напал бы!
– А вы, Петр Владимирович?
– обратился Хряпов ко мне.
– Я кажется догадался, - сказал я.
– Вы полагаете, Савватий Елисеевич: зная, что в доме находятся всего два-три человека, злодеи, исходя из расчета делать меньше шума и оставить меньше следов, тоже будут действовать малым количеством... Но, даже если со стороны злодеев будет перевес в один или два человека, он сгладится тем обстоятельством, что нападающие - они, а не мы.
– Идеально!
– воскликнул Хряпов.
– Итак, наша задача - ждать. Спокойно готовиться, так сказать, к Страшному суду... Хе-хе!
– А все-таки я бы известил полицию, - сказал Фундуклиди.-Так... для порядка.
– Нет-нет!
– замахал руками Хряпов.
– Эти господа из полиции, как всегда, будут излишне суетиться, наделают массу глупостей (извините, что я так сурово отзываюсь о ваших коллегах, Михаил Ксантиевич), и в конце концов подставят нас же под пули... Нет-нет, увольте, без полиции!
– Ну что ж...
– поспешно сказал Фундуклиди.
– Не хотите... Если вы так считаете... Я ведь ради вашей безопасности...
"Харчи оправдывает", - подумал я.
– Так... Что еще?
– сказал сам себе Хряпов, взял со стола карандашик и покрутил его в пальцах, оживляя память.
– Вроде бы всё о нашем деле... Жить будете каждый в отдельной комнате. Надеюсь, жаловаться будет не на что.
Он обвел нас взглядом. Я наклонил голову; детектив молчал и сопел сигарой.
– Насчет еды - тоже не беспокойтесь. Надеюсь, что угожу вашим вкусам... (Хряпов говорил с легким оттенком превосходства и иронии; впрочем, вполне допустимым). Кстати, не желаете ли сейчас закусить? А то может, и выпьем за успех нашего дела?
Мы с Фундуклиди переглянулись.
– Не знаю, как Михаил Ксантиевич, а я не против.
– Я тоже не против, - сказал грек, как мне показалось, даже мечтательно.
Впрочем, к его фигуре гурманство даже шло.
– Отменно, - сказал Хряпов и поднялся (мы - следом).
– Я заранее велел накрыть Степану а ля фуршет... Так сказать, в честь знакомства и прочее... Вы любите аи?
– Обожаю, -промолвил я.
Фундуклиди грыз сигару.
Перед сном ко мне в комнату постучали.