Бунгало Сатаны или Наследие Ангелов

Редкая Прелесть

Драко сидел в кресле и завороженно слушал ворона, не веря ему, боясь поверить, но он уже знал, что все, что сказал им Грегори - правда. Марси тому - яркое подтверждение. Он буквально выдернул ее за хвост, из костлявых лап Смерти. Он навсегда запомнит разочарованный вой Лилит - богини Смерти, когда он вернул в мир живых Марси. Никому никогда не расскажет, как же страшно ему было: вступить в единоборство с самой Смертью и победить ее, беспощадную и безжалостную, ее, которую боятся даже боги! Это был великий Дар! Это было великое Проклятие! Маг с такими возможностями никогда не будет принадлежать сам себе. Теперь он - собственность мира страждущих и умирающих. Драко со стоном сполз по креслу, представив, во что теперь превратится его жизнь. Только, когда Гарри поднялся со своего места и пересел к нему, крепко обняв, Драко понял, что его пробирает мелкая, отчаянная дрожь. Он прижался к теплу любимого тела и, успокаиваясь, вдыхал знакомый аромат. Гарри гладил его по голове, утешая, приводя в чувство, что-то успокаивающе шептал, совсем как Драко буквально с час назад. Драко больше слушал не слова, а тон, тембр, любимого голоса, уже практически приходя в себя. Когда он окончательно успокоился, то выяснил, что Марси и Грегори тактично оставили их одних.

Вздохнув, Драко вовлек Поттера в долгий нежный поцелуй. Попытавшись таким образом обрести почву под ногами, он, напротив, стал терять голову, едва горячие, влажные губы Гарри накрыли его

в требовательном поцелуе. Позволив творить с собой все, что Гарри заблагорассудится, Драко упивался каждой секундой, каждым судорожным вдохом-выдохом, когда они пытались перевести дух. Но, взглянув в пьяные от страсти глаза друг друга, они снова теряли рассудок, накидываясь с поцелуями и объятиями. Драко словно пытался восполнить этими моментами страсти все то, что у них не было и все то, что у них отнимут. Он позволил Гарри полностью завладеть собой, своим телом, своими мыслями, отдавшись на милость зеленоглазого варвара, оседлавшего его в кресле. Вжимаясь в трепещущее от страсти тело, он молился только об одном - чтобы это никогда не кончалось. Потом, когда Гарри мучительно медленно сполз с него на пол, прихватывая его кожу губами (когда только он успел расстегнуть рубашку?!) и поглаживал его восставший член через ткань брюк, Драко забыл обо всех проблемах. Но, как только умелые руки расстегнули его молнию, а адски горячие губы сомкнулись на нетерпеливо подрагивающем фаллосе, Драко забыл свое имя, разом выдохнув и воздух, и мысли… Сладостная пытка длилась и длилась, оставляя холодок под ложечкой, словно он раз за разом взмывал и опускался на невидимых и воздушных качелях, вторя жарким губам Гарри. Ощущение сказочного полета заполнило все его существо и взорвалось мириадом разноцветных фейерверков, заставив кричать и умолять неведомо о чем…

Едва не потеряв сознание от пережитого оргазма, Драко еще нескоро открыл глаза. Он медленно возвращался на землю из космоса, в который его выкинули невозможные губы Поттера. Он ощущал его голову на своих коленях, горячее, сбивчивое дыхание, трепет ресниц на голой коже. Поняв, что если не предпримет что-то, то снова возбудится только от ощущения волос Гарри под своей рукой, Драко приподнял голову Поттера и, глядя в его сверкающие глаза, притянул для благодарного поцелуя, с восторгом ощущая свой пряный вкус на его разгоряченных, припухших губах. Невероятно, но от осознания того, что часть его сейчас находится в нем, внутри этого невероятного человека, Драко снова начал возбуждаться. Он нетерпеливо выцеловывал солоноватый привкус своего семени и немедленно захотел доставить такую же радость Гарри. Торопливыми поцелуями, Драко начал движение вниз по телу любимого, с восторгом вслушиваясь в неровное дыхание и частый стук сердца под своими губами и руками. Прикусывая и тут же зацеловывая места укусов, он заставлял вырываться все более нетерпеливые вскрики. Расстегнув брюки Гарри, он не задумываясь сдернул их. Окинув мимолетным взглядом лежащее под ним тело, Драко невольно залюбовался совершенными формами любимого. Гарри лежал под ним в растерзанной напрочь рубашке и смотрел на него голодными горящими глазами. Решив немного поиграть с ним, он накрыл его тело своим, удобно устроившись между ног. Целуя ключицы, шею, уши и лицо Гарри он, словно ненароком, терся о его возбужденный член, вырывая бессвязные вскрики и просьбы. Буквально оскалившись в дикой улыбке, Драко начал медленное продвижение к такому нежному и сильному фаллосу, заставляя Гарри извиваться и стонать под его руками, губами, нежными укусами и сладкими поцелуями. Наконец добившись того, что Гарри уже ничего не соображал, а только слабо постанывал, Драко сразу вобрал в себя его нежную плоть, вырвав из горла Поттера рычащее ругательство. Если бы мог, он бы улыбнулся, но сейчас все его мысли были направлены на то, чтобы сдержать рвотный позыв и не дать Гарри толкнуться в него бедрами, провоцируя тошноту. Кое-как привыкнув к ощущению большого инородного тела во рту и сморгнув неожиданные слезы, Драко начал движение вверх, пытаясь вспомнить все то, что с ним проделывали его подружки. Судя по судорожным вскрикам, у него неплохо получалось. Уже увереннее действуя языком и губами, Драко помогал себе рукой, контролируя глубину проникновения в свой рот. Когда он наконец освоил некоторые техники, то смог расслабиться чуть больше и в прямом смысле начал входить во вкус. Изощренно лаская Гарри, он снова начал заводиться, уже почти не контролируя себя. Все мысли улетучились, кроме одной: он занимался любовью с Поттером, тем самым Поттером, о котором грезил с детства. Тем самым Поттером, мысли о котором не давали ему уснуть на протяжении многих лет. Не имея возможности любить, было проще его ненавидеть, хотя бы так выплескивая свои эмоции и неразделенные чувства. Всегда, когда Драко задумывался о возможности отношений с мужчиной, он представлял только этого несносного Поттера, а будучи стопроцентно уверенным в его невинности и «правильной» ориентации, понимал, что видимо никогда не узнает, что это такое - секс с мужчиной. И вот теперь это божество было полностью в его руках и хрипло выкрикивало его имя, перемежая стоны с отборной бранью. Не решившись глотать сперму в первый раз, Драко накрыл ладошкой пульсирующий, готовый взорваться член Гарри и пальцем другой руки нашел заветное местечко между анусом и тестикулами, слегка помассировал, чуть надавил и наградой ему стал громкий вопль и выгнувшееся, забившееся под ним тело Гарри. Уже не соображая на каком свете находится, Драко почувствовал накатывающий экстаз только от того, что это он является причиной такого бурного оргазма Поттера. Горячая волна подхватила его и понесла, затопив все его существо в оглушительном, неповторимом чувстве все ускоряющегося полета. Обессилев, Драко упал на Гарри.

Глава 29.

Солнечный свет настойчиво щекотал ресницы и веки Драко, окрашивая сон в багровые, кровавые тона. Неясные, сбивчивые образы проносились перед взором молодого лорда. Что-то большое и пугающее давило на него, подчиняло, коверкало тело и разум в ломке унизительного страха. Страха тем более ужасающего, что он не мог понять его природу, распознать сторону с которой на него надвигалась не просто гроза - стихия черных, отравляющих душу эмоций. И была только одна ясная, бьющая в самое сердце мысль - где-то совсем рядом, на этой планете, перестало биться сердце любимого человека. Звук, заставляющий его собственную кровь бежать по жилам, навсегда затих. Он остался одинок. Так же как и в детстве он остался один на один со своими страхами и переживаниями. Последний, да что последний!
– единственный человек бросил его, оставил навсегда. От полнейшей безысходности, Драко завыл в голос, непрошенные слезы хлынули горьким, едким потоком, выжигая глаза, ослепляя похлеще резких, ледяных порывов ветра. Не в силах устоять на ногах Малфой рухнул на колени, острые грани мелких камней не замедлили впиться в его кожу, посылая волны боли к онемевшему от горя мозгу. Но только одна мысль билась в его голове: «Его больше нет… Его больше нет? Его больше нет! Он бросил меня!!!» Ярость, гнев и злость буквально вздернули его на ноги, он вскочил и что было мочи побежал.

Спотыкался, падал, обдирая в кровь ладони, вспарывая в лохмотья брюки и колени. Все вокруг словно сделало своей главной задачей как можно больше мешать ему, не дать убежать от боли, от страха. Ветер бросал в лицо острые иглы колкого

снега, бешеные порывы, леденящие, казалось, саму душу, сбивали с ног. Камни и мертвые корни деревьев услужливо изникали из земли, заставляя катиться кубарем по стылой, промерзшей почве, которая вытягивала последние крохи тепла и надежды. Но он продолжал бежать, надрывая в безумном беге тело и душу, пытаясь убежать от внезапной, всепоглощающей ненависти. Ненависти, возникшей внезапно, из ниоткуда. Ненависти, позволяющей свободнее вздохнуть полной грудью. Ненависти, дающей возможность и смысл продолжать длить свое существование без Него. Ненависть за то, что Он посмел бросить его одного. Ненависти, забиравшей последние крохи человечности и доброты. Ненависти, дающей так немного - возможность дышать и существовать. Ненависти, забирающей все - способность любить и жить, убивающей даже само воспоминание об этом чуде. Он не хотел такого выбора. Ненавидеть и влачить жалкое полу-существование. Или умереть с теплой памятью о тех мгновениях своей жизни, когда он был по-настоящему счастлив. Для него, до этого не жившего, не любившего, не было другой альтернативы. Поэтому он бежал, истязая себя в надсадном, выматывающем беге, жаждущий только одного - упасть бездыханным и встретить Его там, за пределом жизни и смерти, заслужить хотя бы одну теплую улыбку и понять, что все на свете было не зря. Резкая боль пронзила его правую руку и он резко проснулся.

На его плече мирно посапывал Поттер. Затекшая рука нещадно ныла и кололась миллионом крохотных иголочек, но он не стал отодвигаться от Гарри. Боль - все, что связывало его с реальностью, отгоняя настойчивые призраки кошмара. Драко еще переживал свой бешеный бег и ледяное чувство бескрайнего одиночества. Стараясь унять бешено стучащее сердце и резкое, прерывистое дыхание, Драко заново учился жить. Он уже понял, что это был только кошмар, неимоверно напугавший, но давший полную картину происходящего с ним. Только сейчас Драко Малфой понял, какое место в его душе занял Поттер. Только после кошмара он смог оценить силу и глубину своей привязанности к невозможному Гарри. И впервые трезво оценил свою участь, если из его жизни исчезнет этот умопомрачительный брюнет. Перспектива остаться одному совсем не прельщала и Драко дал себе слово, что никогда не останется в этом мире без него - своего единственного и любимого человека. Лучше смерть быстрая и беспощадная, чем промозглое существование без этого солнца в окошке его жизни.

Драко тяжело вздохнул, выпроваживая последние образы сновидений. Они пока что живы. И пока они живы, они будут рядом столь долго, сколько им будет отпущено. Слизеринец в душе Драко ехидно ухмыльнулся: благодаря дару Истинного Целителя Гарри было практически обеспечено бессмертие, а значит и вечное спокойствие Драко Малфоя. Подумав так, он с радостью узнал себя, того себя, которого он уже и не думал найти снова, полюбив Поттера. Просто теперь его себялюбие приняло несколько другие формы: будет счастлив Гарри, значит и он будет счастлив! Драко блаженно зажмурился, но тут же охнул: затекшая конечность требовала более нежного обращения, напоминая о себе острой щекоткой от, казалось бы, незаметного движения тела, словно даже летящие вскачь мысли могли быть причиной жуткого неудобства. Едва сдержавшись, чтобы не зашипеть от болезненных ощущений, Драко постарался как можно незаметнее вытащить свою руку из-под Поттера. Разминая протестующие мышцы, он старался не обращать внимания на неприятные позывы, заставляющие не то плакать, не то смеяться. Похоже они с Гарри просто вырубились от накативших на них оргазмов. У Драко их вообще было два, причем второй был гораздо более изматывающим и сильным, чем первый. Подивившись про себя такой силе своих ощущений, Драко, как смог, привел свою одежду в порядок: заснув, они даже не побеспокоились о внешнем виде, так и уснули голые, перемазанные уже высохшей спермой.

Нащупав палочку, Драко очистил кожу от явных следов их с Гарри любви. Самого Поттера он прикрыл одним из легких пледов, в достаточном количестве лежащих в шкафчике около большого мраморного камина. Не пытаясь заклинанием вернуть своей рубашке пуговицы, он просто связал ее концы узлом и сел в одно из высоких и удобных кресел библиотеки. Поймал себя на том, что даже теперь, практически в одиночестве (не считать же похрапывающего Поттера за полноценную компанию!), он сидит очень прямо, как на приеме у королевы. Ухмыльнувшись, Драко забрался в кресло с ногами, призвав себе еще один плед. Уютно устроившись, молодой лорд только успел подумать о том, как было бы неплохо попить горячего какао и почитать что-нибудь легкое, даже легкомысленное, как на высоком столике около него оказалась огромная чашка дымящегося какао с тающей шапкой пломбира, посыпанного сверху тертым шоколадом и чуточку корицей. Все, как он любил! И на коленях уже лежал маггловский роман. Мысленно поцеловав Хоззи в щечку, где бы она у него не находилась, Драко полностью погрузился в мир гордой француженки Анжелики, перестав воспринимать реальность и все, что не было связано с приключениями в Ньельском лесу.

Глава 30.

Гарри спал и чувствовал себя абсолютно, просто неимоверно счастливым. Это четкое, вполне осознанное ощущение всепоглощающего счастья, буквально распирало его существо, словно гелий воздушный шарик. Подобно этому шарику, он был готов воспарить ввысь и лететь, лететь крича всему миру о своем счастье! Это чувство не покидало его даже во сне. Ему снились сумбурные, цветные, детские сны, наполненные дикими, яркими красками, четкими, но тут же забываемыми образами и искристым, волшебным, безмерным желанием смеяться, кружиться, летать, снова дико хохотать, просто оттого, что есть этот мир и в этом мире есть Он - единственный и неповторимый, волнующий и загадочный Драко Малфой. С пониманием того, что он улыбается, Гарри проснулся.

Первым, кого он увидел, был конечно Драко, уютно устроившийся в кресле с книгой, освещаемый нервными бликами огня из камина и белым, мерно подрагивающим светом свечи. Он был так увлечен своей книгой, что не замечал ничего вокруг. Вторя образам, проносившимся перед мысленным взором, его лицо принимало то печальное, то лукавое выражение. Иногда легкая улыбка освещала тонкие, нежные черты лица, даря ему прозрачность самого дорогого фарфора и в то же время делая его удивительно живым. Серые глаза метались по печатным строчкам, впитывая события, характеры, ситуации и было видно что то, что он читает неимоверно его увлекает. Гарри смотрел на Драко затаив дыхание. Такого Малфоя он еще никогда не видел. От нежности, охватившей его, защемило сердце. Гарри понял, что навсегда запомнит это уютное, по-настоящему домашнее зрелище: Драко, книга, камин и плед, укрывающий стройные ноги. Почему-то его умилил именно этот обычный плед в темно-зеленую клетку. На долгие годы именно эта сцена станет для Поттера воплощением семьи, уюта и тихого, домашнего счастья. Не хватало только одного: его, Гарри, присутствия в этой сцене. Услужливое воображение тут же подсунуло ему картинку: он сидит на широком диване, облокотясь на него сидит Драко, нежно и задумчиво поглаживая его бедро, и они читают одну на двоих книгу. А за окном непременно воет февральская вьюга, там очень холодно и темно, но им вдвоем ничего не страшно. У них есть один на двоих камин, с пляшущими языками огня, отгораживающий их от холодной и промозглой зимы. Одна на двоих книга, уносящая их обоих в свой придуманный, волшебный мир. Одна на двоих чашка горячего какао, последний глоток которого они будут оспаривать друг у друга в шуточной возне. Один на двоих теплый, пушистый плед, укрывающий их от нечаянного сквозняка и удачно скрывающий их смелые ласки. Одна на двоих любовь…