Бунт. Книга I
Шрифт:
Со струга сошли казаки во главе с высоким есаулом, одетым очень богато. На нем ладно сидел кафтан, расшитый позументами, на голове горлатная шапка, у пояса дорогая сабля поблескивала золотой отделкой, на ногах красовались малиновые сафьяновые сапоги.
Когда пушки направили на город, есаул в сопровождении нескольких казаков подошел ближе к валу, чтобы его было слышно, и крикнул:
– Эй, честной народ! Стрельцы! Где воевода? Атаман Степан Тимофеич приказал мне передать ему решение нашего
С большой неохотой и опасением вышел на стену Унковский, злобно спросил:
– Что еще там придумал ваш атаман – вор и изменник? Ждет вас всех великая казнь за измену делу государеву!
– Это ты, что ли, воевода Унковский? – с усмешкой бросил в ответ Черноярец. – Выйди поближе, да не прячься за стрельцами. Выдь на край стены, чтобы видней тебя было, не бойся. На штурм крепости пока не пойдем, а если договоримся полюбовно, то и вовсе, может, уйдем.
Опасливо озираясь, воевода подошел к краю стены:
– Говори, что там велел передать ваш воровской атаман!
– Не смей, воевода, называть нашего атамана вором и изменником! Он, наоборот, хочет постоять за дело государево! Это вы, воеводы, бояре, дворяне и купчины, давно предали государя великого Алексея Михайловича и без зазрения совести издеваетесь над простыми людьми, заставляете работать на себя с утра до вечера, не давая им взамен ничего. Это вы, кровососы, воры и изменники! И наш атаман решил вывести вас, злодеев, всех до единого перед государем нашим!
От такой речи воевода Унковский чуть было не задохнулся от злобы. Он стоял с выпученными глазами, бледный, ловя ртом воздух. Наконец, выдавил из себя что-то наподобие визга, затопал ногами:
– Молчать! Воры и изменники! Сейчас же прикажу всех вас схватить за такие речи!
– Мы ждем тебя, воевода, вместе с твоей стражей! – усмехаясь, ответил Черноярец. – Иди схвати, если сможешь! – с издевкой добавил есаул!
Видя бесполезность своих слов, Унковский более спокойно ответил:
– Хватит пустое молоть! Говорите, зачем пожаловали?
– Вот это другой разговор, воевода, с этого и надо было начинать. А то затеял одно: воры да изменники! Так вот! Наш атаман Степан Тимофеевич не желает проливать зря кровь простых стрельцов, решил он на приступ города не ходить, но за это просит выдать его казацкому войску всю кузнечную снасть!
Воевода потоптался на месте, в гневе побагровел от дерзости казаков, но смолчал. Боясь нового штурма крепости, больше грозиться не стал и ответил:
– Дам я вам, казаки, кузнечную снасть, только, получив ее, уходите от города.
С удивлением слушали этот разговор простые стрельцы и горожане.
– Ловко есаул осадил нашего воеводу! – услышал из толпы горожан Унковский. – Знатно напугался наш боярин! – послышался в ответ другой голос.
Воевода резко развернулся, чтобы увидеть, кто же это говорит такие речи. Да где там: разве найдешь смутьяна?
– Благодари нашего атамана, воевода, что милостив он пока к вам и нет у него времени с вашей крепостью возиться. Не мешкай, боярин, недосуг нам, – крикнул напоследок Иван Черноярец.
Изрядно напуганный ночным штурмом, князь слушал молча, а когда есаул кончил говорить, распорядился выдать все, что просят казаки, и ушел с вала.
Шел Унковский в приказную палату в большой злобе на то, что пришлось уступить разинцам.
Вдруг дорогу ему заступила женщина. Нахмурил брови воевода, гневно спросил:
– Что тебе нужно?
– Батюшка ты наш! Я уже все обегала, но до сих пор не могу найти приказчика Петра Лазарева! Ты не знаешь, где он? Может, за делом ратным куда послал его?
Вгляделся Унковский в женщину и узнал Ефросиньюшку Русакову. Волосы ее выбились из-под платка, глаза заплаканы, было видно, что вдова давно бегает по городу в поисках потерявшегося любимого. «Наверное, Лазарев уже у Разина», – отметил про себя воевода, а женщину спросил, хотя давно знал об их отношениях:
– Кем же тебе доводится этот вор и изменник?
– Да ты что, батюшка! Он же хороший человек!
– Для тебя, может, и хороший, – и похотливо улыбнулся, – а для нас – вор и изменник! Вчера твой разлюбезный к вору Стеньке Разину подался! Сам видел!
– Не может этого быть! – закричала Ефросинья и зарыдала.
– Наверное, может, раз сбег! А тебя мы попытаем, о чем говорил с тобой этот вор и злодей.
Вокруг стала собираться толпа любопытных. Воевода подозвал двух стрельцов и приказал им, чтобы они отвели женщину к нему в дом и дворецкий закрыл ее накрепко на замок до его прихода. Служилые схватили упирающуюся Ефросинью и поволокли к дому воеводы.
– Ишь, кобель, к себе распорядился отвести! – крикнул кто-то из баб, стоящих в толпе.
– Не боись, что он ей сделает, окромя добра, – громко ответили из толпы в ответ бабе. Стрельцы захохотали.
Унковский было направился опять к приказной палате, но его догнал сотник Алексей Ведерников и радостно сообщил, что разинские струги уплывают вниз по реке.
Воевода поспешил на крепостную стену, чтобы лично убедиться в том, что казаки уходят. Когда он поднялся, лодки уже скрылись за поворотом реки.
Воевода широко перекрестился со словами:
– Господи! Господи! Наконец-то, услышал наши молитвы! Ушел дьявол от города! – и обратился к рядом стоящему отцу Михаилу: – Отслужить сейчас же молебен Господу Богу за его доброту к нам! Звоните в колокола, как в воскресенье!