БУПШ действует!
Шрифт:
— Какую еще справку? — засмеялся я.
— За выполненную работу надо всегда отчитываться.
«Бригада плотников», состоящая из овраженского Гошки и Назара Цыпкина, отправилась прибивать скамеечную доску.
Я подошел к гаражу и потрогал краску на полу. Она уже совсем подсохла. Я сбросил тапочки и осторожно ступил босыми ногами на порог, потом пересек комнату. Ногам было шелковисто и прохладно. Можно вселяться!
И все же мне стало немного жалко наш старый гараж, тот самый, который стоял под огромным замком, — темный, щелястый и пыльный. Наверное, всегда жалко, когда
А еще у меня снова появилась мысль о Борисе. Я даже не знаю, как ее считать — хорошей или нет, потому что мне сделалось грустно. От хороших мыслей, я думаю, должна появляться радость. А тут мне стало не по себе, словно я потерял что-то дорогое. Я смотрел на ребят, которые суетились, таская в БУПШ вещи, и мне стало грустно, что я не вижу среди них Бориса.
Может, от этого и вспомнился старый гараж?
И мне очень захотелось, чтобы Борис был с нами.
Где он сейчас?
Я тихонько ушел от ребят и два раза промаячил мимо домика Черданихи — крохотной развалюшки, перед которой даже нет цветов. Из голой утоптанной земли растет один-единственный тополь. На третий раз я с опаской постучал в калитку, но мне откликнулась лишь собака, тощая и злая.
Я постоял, подумал и пошел к Люсе.
Но попал к ней не сразу…
В плену у «зеленого патруля»
На углу Карамзинского переулка я услышал шум. Машина-трехтонка, придвинутая к чьим-то воротам, перегораживала тротуар. Ворота были раскрыты. В кузове машины стоял бородатый мужчина в синей майке, в соломенной шляпе и сбрасывал на землю, прямо во двор, коротенькие белые плашки — дрова. Другой, в тюбетейке, вероятно, шофер — привалился к дверце кабины, заложив ногу за ногу, и покуривал папиросу. Вокруг него-то и шумела толпа ребят — Рудимчик и его дружки.
Рудимчик, размахивая руками, кричал:
— Все равно ответите, все равно!
Курильщик, посмеиваясь, пускал дым, а дружки Рудимчика отчаянно наседали на него, тоже размахивая руками и показывая куда-то под ноги. Я взглянул туда и увидел: около машины лежало сломанное деревце. А от огромных колес, глубоко врезавшихся в землю, тянулись две колеи с раздавленными анютиными глазками.
— Пойдемте, пойдемте, дяденька, — звал Рудимчик шофера, но тот отмахнулся:
— Отстань! — И полез в кабину. Должно быть, ему надоел этот галдеж. Ребячьи приставания он не принимал всерьез.
Но Рудимчик храбро ухватился за пыльную брючину:
— Дяденька…
— Отстань, говорю! — уже разозлился шофер.
Я бросился на помощь. Конечно, с мелюзгой он может не посчитаться, будь у них хоть сто зеленых повязок, но ведь они не в игрушечки играют! Только не успел я подбежать, как с другой стороны машины, из-за кузова, выскочил Борис.
— Эге-гей! — крикнул он шоферу. — Полегче! Шофер окрысился:
— Тебе еще что надо?
— А не будете ломать! — крикнул я.
Рудимчик и его дружки, обрадованные подкреплением, наперебой зачастили:
— Ломать — его дело! А отвечать не хочет. Мы его к тете Варе хотим, а он не идет.
Борис сказал:
— Зовите тетю Варю. Всех зовите, кого увидите.
Сразу несколько человеке повязками побежали по улице. А те, кто остался у машины, опять зашумели:
— Это вам не пройдет, не пройдет.
Шофер уже растерянно поправил свою тюбетейку и, забираясь в кабину, сердито сказал бородатому в кузове:
— Сбрасывай живее. — Он завел машину и, оставив мотор тарахтеть, сам забрался в кузов. Плашки-дрова посыпались, как град.
Но мы повеселели: по улице, окруженная ребятами, как наседка цыплятами, торопилась тетя Варя. И с ней Римма. И еще взрослые вышли из соседних дворов.
Тетя Варя велела шоферу сойти с машины и спросила, почему он безобразничает. Он взъерепенился:
— Не нарочно я, мало ли что бывает.
— Еще бы — нарочно! — сказала тетя Варя. — Вот и отвечайте за халатность и небрежность. — И она написала акт, а все взрослые, кто собрался, его подписали. Даже хозяина дров — бородача в соломенной шляпе и майке — заставили подписать. Тетя Варя сказала, что пошлет этот документ шоферу на работу.
Шофер разозлился, сел за руль и свирепо загудел, чтобы всех отогнать. Рудимчик опять храбро бросился к машине и протянул в кабину еще какую-то бумажку, которую только что взял у Риммы. Пока шофер читал мы снова облепили дверцу, заглядывая внутрь. Шофер вдруг хлопнул ладошкой по тюбетейке и посмотрел на нас уже без злости. Римма сказала:
— Выполните наше предписание, мы акт посылать не будем.
— Ишь вы, — ухмыльнулся шофер. — Подкупаете?
— Нет, — ответил Рудимчик. — Просто хотим, чтобы вы сами дерево посадили. Вот привезете нам саженцы…
— Ну добре, — согласился шофер. — Привезу. — Он снова загудел — уже совсем не свирепо, а весело.
И мы пошли довольные. Тетя Варя сказала, что «зеленый патруль» начал действовать правильно.
Рудимчик покраснел от гордости и, забегая перед тетей Варей, все время путался у нее под ногами.
— Будут знать, как на нашу улицу ездить, верно? — говорил он. — А мы будем всех нарушителей к вам приводить Мы никому решили спуску не давать.
«Мы» да «мы». Да что бы он делал без Риммы. Это ведь она придумала выдавать нарушителям такие «предписания! И как бы Рудимчик сейчас обошелся без меня? Или без Бориса?
Я оглянулся. Бориса с нами не было. Опять убежал. Появился словно только для того, чтобы помочь «зеленому патрулю», и исчез. Никто и не заметил — куда.
Новое серьезное дело
С тех пор как мы оба вошли в разведку, я был у Люси уже несколько раз. Конфет больше не ел, а воду пил. Не знаю, почему — у них даже вода вкуснее.
Сейчас я ступил на желтое крыльцо и открыл дверь в прохладную кухню с беленой печкой. Обычно сразу из комнаты раздавался бабушкин голос: «Кто там?» Но сегодня меня никто не окликнул. Я услышал, что в комнате басит мужчина, заглянул и увидел Демьяныча. Он стоял в вышкой косоворотке, подпоясанный широким ремнем, и что-то рассказывал, размахивая толстой книгой. Бабушка тоже стояла, а Люся сидела за столом и ела землянику с сахаром.