Буратино в Изумрудном городе
Шрифт:
Артемон поднялся со своего места и с любопытством заглянул за спину Гудвина, но ничего плохого там не увидел.
Снежные вершины кончились, и внизу появились одинокие ели. Потом начался лес. Ярко светило солнце. Всё было замечательно. И вдруг ветер стих.
— Это ещё что такое! — рассердился Гудвин. — Пролететь с попутным ветром тысячи вёрст и, когда до Изумрудного города осталось всего ничего, остановиться!
В это время ветер слегка подул в обратную сторону, и шар стало медленно относить обратно к горам.
— Куда это мы? — заволновался Карло.
Гудвин, не говоря ни слова, дёрнул за верёвку клапана, выпустил немного лёгкого газа, и шар плавно опустился на поляну среди вековых елей.
— Быстро вылезайте из корзины, — закричал Гудвин, — а не то улетите обратно!
Карло схватил мешок, в котором лежал Буратино, перевалился через край корзины и очутился на земле. Гудвин подал ему Мальвину и Пьеро и помог выбраться Артемону.
— А как же вы? — крикнул ему Карло.
Но Гудвин не успел ответить. Облегчённый аэростат рванулся вверх, Гудвин ловко схватился за большой сук, пытаясь не дать улететь аэростату. Корзина так сильно наклонилась, что всё её содержимое: бутылки, банки, склянки, рупор и бочонок — полетело на землю. Искристым дождём брызнули из него золотые монеты и запрыгали по мохнатым веткам могучей ели.
Гудвин от неожиданности ахнул и выпустил сук. Шар взмыл в голубое небо и унёс в сторону гор Великого магистра, который отчаянно размахивал руками и что-то кричал.
— Улетел, — тяжело вздохнул Карло. — Как мы теперь без него?
— Папа Карло! — теребил его за штанину Пьеро. — А мы пойдём собирать золотые монетки, которые высыпались?
— Нет, не пойдём, — задумчиво ответил Карло. — Эти деньги не наши, мы их не заработали, а ещё, я думаю, они были получены не очень честным способом. Вот и рассыпались.
Пьеро начал сочинять:
Мы спустилися с небес И попали в край чудес…— Какие ещё чудеса! — возмутилась Мальвина. — Я не вижу никаких чудес! В этом парке даже дорожек нет!
— Это совсем не парк, а дремучий лес, и как было бы хорошо поскорее из него выбраться, — грустно сказал Карло.
Пьеро тут же исправился:
Мы спустилися с небес И попали в тёмный лес. Нет тропинок, нет дорог. Кто бы нам теперь помог?— И кусты колючие. Все бока обдерёшь, — проворчал Артемон.
— Ой, Артоша, вы заговорили! — обрадовалась Мальвина. — Вот чудеса!
— А я всегда говорил, — обиделся Артемон, — только вы не понимали. Гав! Гав!
На ветку сосны уселась нахальная сорока.
— А куда вы, друзья, собрались идти? — с любопытством спросила она путников.
— В Изумрудный город к правителю Страшиле, — с готовностью ответил папа Карло.
— Идите, идите, — с издёвкой затараторила птица. — Там вас очень, очень ласково встретят! — Помахала длинным хвостом и с хохотом улетела.
— Чего это она? — удивился папа Карло.
Он натянул на плечи лямки мешка, в котором лежал Бура- тино, и поднял с земли суковатую палку. Мальвина взобралась на спину Артемону, а Пьеро, как обычно, крепко ухватился за его хвост, и они пошли в сторону, противоположную горам, на юг, надеясь, что выберутся к Изумрудному городу.
В СТАРОЙ МАСТЕРСКОЙ
У главного распорядителя Руфа Билана на поясе всегда висела связка ключей.
— А ключ от моей столярной мастерской у тебя? — спросил у него Урфин Джюс.
— Да, ваше превосходительство, я знал, что вы обязательно вернётесь, и никого туда не пускал, — угодливо ответил Билан.
— Заткнись! — поморщился Урфин и махнул рукой. — Пошли!
Столярная мастерская находилась в самом дальнем углу дворца.
— Давненько я тут не был, — размышлял Урфин, проходя по длинному коридору. — На первых порах мне надо иметь несколько злых дуболомов с крепкими дубинами для усмирения недовольных. А такие, конечно, найдутся.
В мастерской всё было так, как Урфин оставил тринадцать лет назад. Только по углам висела паутина с дохлыми мухами, и везде лежал толстый слой пыли. На верстаке стояли две готовые дубовые головы. Они зло скалили зубы и смотрели на Урфина стеклянными глазами-пуговицами. Под верстаком лежали круглые деревянные туловища-брёвна с ногами и без ног. А на стене рядком висели руки — правые и левые. Целых дубо- ломов видно не было. Да и не годились бы они ни на что, так как оживлять их было нечем. На полу валялись пустые жестяные фляги из-под волшебного живительного порошка…
— А живые дуболомы ещё где-нибудь остались? — спросил Урфин у Руфа Билана.
— Да, да, ваше превосходительство, целых три штуки! — поспешил сообщить главный распорядитель. — Двое работают в огороде, а один — в саду.
— Срочно позвать их сюда! — приказал Урфин.
Через пять минут перед ним стояла троица улыбающихся дуболомов с лопатами.
— А чего это они радуются? — удивился Урфин. — У одного на руке пальцев не хватает, другой хромает, а у третьего вообще голова трясётся… Инвалиды какие-то, а не дуболомы!
— Вы правы, повелитель! У них когда-то был боевой норов, но… этот… Страшила приказал переделать их злые лица на добрые, и они потеряли воинственный пыл, а за прошедшие годы износились и поломались…
Урфин взял с верстака отвёртку и молоток и за полчаса поменял у двух дуболомов по ноге и руке на более крепкие. Дуболомы обрадовались и стали хвастаться друг перед другом. У одного новая рука оказалась красного цвета, а нога — синего, а у другого — наоборот.
Быстро сорвав двум дуболомам-огородникам улыбающиеся головы, Урфин приделал им другие, со злым выражением лица, а в руки всунул вместо лопат здоровые дубины.
— Совсем другое дело! — удовлетворённо потёр он руки. — Одного поставим у дворца на место солдата, а другого — у входа в тронный зал. И пускай бьют своими дубинами всех непрошеных гостей!
— Очень справедливо! — поспешил поддакнуть Руф Билан.
Для третьего дуболома злой головы не нашлось, а делать ему вместо доброго новое злое лицо Урфину было некогда.
— Должен вам, ваше превосходительство, сообщить, — зашептал Руф Билан, — что этот дуболом работал садовником, выращивал розы и на этой почве стал того… поэтом.