Бурбон и ложь
Шрифт:
— Что, блядь, это значит? — Я встаю, отмахиваясь от комаров, которые действуют мне на нервы, и вспоминаю, что оставил зажигалку в коробке со снастями рядом со стопкой дров для растопки.
Она улыбается мне, когда я отрываюсь от огня.
— Мы принадлежали к другому классу людей, чем клиенты, на которых я работала. Его невеста — дочь довольно известного человека, управляющего огромным финансовым учреждением. Его карьера и образ жизни, к которому он стремился, зависели только от того, женится ли он на ней. Я была случайностью или неудобством. — Она поглаживает ладонями верхнюю часть бедер,
Голова болит от того, что я так сильно стискиваю зубы. Мои кулаки сжались от желания ударить следующего Филиппа, которого я встречу, прямо в гребаное ухо. Однако я проглатываю все это, потому что она говорит мне правду, и это может быть частью того, что мне не терпится понять.
— Как это привело тебя сюда?
Она прочищает горло и выжидает несколько секунд, прежде чем ответить:
— Мне нужно было уехать.
Я не могу понять, умалчивает ли она о чем-то, или она покраснела из-за бурбона, который потягивает.
Солнце едва успевает сесть, как небо над нами становится темно-синим, а розовые оттенки заката исчезают. И я, хоть убей, не могу вспомнить, почему я так упорно пытаюсь выяснить, что она скрывает. Я полагал, что это что-то опасное, а не идиотский бывший, из-за которого она хочет начать все сначала и забыть о своих дерьмовых решениях.
— Он никогда не планировал бросать ее. Не знаю, думала ли я, что он сделает это. И я все равно позволила этому случиться. И это та часть, которая… — Она делает глубокий вдох, а на выдохе говорит: — Я должна была понять. Сегодня в книжном клубе я подслушала, как несколько женщин говорили обо мне, и мне показалось… — Я смотрю, как она качает головой, пытаясь разобраться в том, что послужило причиной всего этого. — Мне показалось, что я снова стала той девушкой. Той, что не вписывалась в общество, но безумно старалась это сделать, и той, что решила продолжить отношения с мужчиной, зная, что это неправильно.
Нервно ковыряя кожу на большом пальце, она выдыхает еще раз, почти с облегчением от того, что произнесла это вслух. Я знаю, каково это — держать что-то в себе, потому что больше некуда это девать. Когда нужный человек еще не появился, чтобы услышать это. Мне приятно быть для нее этим человеком. И она не понимает, что по-настоящему плохой человек не стал бы так относиться к своим поступкам, как она.
Она смотрит на мою грудь, внезапно переставая смотреть мне в глаза, что меня не устраивает.
— Это и есть твой плохой поступок?
Это занимает какое-то время, но она кивает, слегка приподнимая подбородок.
— В общем-то, Лейни, из тех ужасных вещей, свидетелем которых я был, твой поступок не кажется таким уж плохим.
Языки пламени за моей спиной отражаются в ее глазах, когда она наконец поднимает их.
— Измена — это очень плохо, Грант.
— Да. Но я не думаю, что это входило в твои намерения. Ты все еще была влюблена в него. Ты хотела, чтобы он выбрал тебя. А он хотел изменить.
Она делает еще один глоток бурбона, но замирает, не донеся его до губ.
— Я никому об этом не рассказывала.
Мне нравится, что она поделилась
— Я умею хранить секреты.
Она смотрит на меня, словно хочет сказать что-то еще. Я чувствую исходящую от нее энергию, которая почти пульсирует между нами.
— Это еще не все?
Судя по тому, как она отводит глаза, и по тому, как меняется язык ее тела — от расслабленных плеч до напряженной позы, — я жалею, что задал этот вопрос. Правда в том, что она мне небезразлична. Настолько, что мне не нужно давить. Когда она будет готова, надеюсь, она сама мне расскажет. Я буду рядом, чтобы выслушать.
— Лакрица. Есть еще? — Я меняю тему и заглядываю в сумку, набитую конфетами, а на ее губах появляется легкая улыбка.
— Есть.
Глава 23
Лейни
На ощупь они теплые. Я пытаюсь удержать ее на ногах и идти с таким большим весом. Я не ожидала, что клочья ткани и кожи окажутся такими теплыми. Я не знаю, где ее держать, чтобы не было больно. Но это неважно. У меня только одна мысль. Бежать. Бежать. Бежать. Моя рука такая мокрая. И эти стоны. Они не прекращаются.
Я моргаю и открываю глаза, когда Джулеп лижет мою ладонь, успокаивая меня. Ее тело раскинулось на матрасе, оставляя мне ограниченное пространство и одеяло.
— Привет, милая девочка. Ты здесь спала?
Я двигаюсь слишком быстро, сажусь и тут же жалею об этом. Голова болит, левый глаз жутко дергается, в горле пересохло и вкус отвратительный. Я опускаю взгляд и вижу, что под пушистым пуховым одеялом на мне небрежно обернуто темно-синее полотенце. Я не помню, как я сюда попала. И эта мысль вызывает у меня улыбку. Думаю, я заснула на улице.
Когда я смотрю на свою пушистую подругу, которая совсем не двигается, светлые глаза смотрят на меня в ответ, пока я глажу ее по макушке.
— А где же твой красавчик-папочка?
Я улыбаюсь, чувствуя, что все еще немного нервничаю из-за того, что произошло прошлой ночью. Купание нагишом на его заднем дворе, рассказ о Филиппе. И решила умолчать об остальном. Он знает, что это не все. Я практически сказала ему об этом, но он не стал настаивать. Грант был полицейским, и это заставляет меня нервничать. Один из братьев Фокс, который мне не доверяет. Но прошлой ночью он был моим барменом. Моим психотерапевтом. Моим… другом.
Из кухни раздается серия звуковых сигналов. И как только они прекращаются, я слышу журчание воды. Я приподнимаюсь и оглядываюсь, так как это не так уж далеко от моей кровати, и улыбаюсь, когда замечаю ее. Кофеварка. Его кофеварка. Та, что стояла у него на столе и выглядела так, будто ей никогда не пользовались. Время — 7:10 утра, то есть я еще успею принять душ перед встречей с Линкольном на винокурне для уточнения деталей.
Через несколько минут в комнату проникает запах кофе. Наслаждаясь ароматным кофе и запахом круассанов с маслом, который витает в воздухе за пределами моего нового дома, я делаю паузу, осознавая, насколько счастливой я себя чувствую.