Бурбон и ложь

Уайлдер Виктория

Марла вклинивается в разговор с ртом, набитым лимонно-маковым кексом.

— Я бы прочитала эту историю одной рукой, Лейни.

Смех заполняет комнату, позволяя этой теме утихнуть, и слава богу. Я не планировала вступать с кем-то в спор о моральных ориентирах вымышленных персонажей. Когда мой телефон снова жужжит, я решаю отвлечься от болтовни. Я улыбаюсь, закрывая за собой дверь в ванную, и достаю телефон, ожидая, что это Грант. Но это не он.

БИ: С тобой выходил на связь кто-нибудь из офиса маршала США?

ЛЕЙНИ: Я имею дело только с тобой, Би. Больше ни с кем.

Менее чем через тридцать секунд она звонит мне.

— Алло? — тихо говорю я. Я слышу,

как за дверью ванной разговаривают несколько человек, и не хочу, чтобы кто-то подслушал.

Хриплый голос Би сразу переходит к делу.

— Тебе нужно оставаться там, где ты есть.

Мои чувства обостряются, и по ее тону и этой простой фразе я понимаю, что что-то случилось, и это что-то нехорошее.

— Что происходит, Би? — Она начинает отвечать, но я обрываю ее: — Не звони мне и не говори этого дерьма только для того, чтобы оставлять меня в неведении.

Она вздыхает.

— Я знала, что была права, не сообщая об этом по надлежащим каналам. Он раньше участвовал в программе защиты свидетелей.

Я прислоняюсь спиной к двери, пытаясь понять, кто именно.

— Человек, который пытался убить ту женщину? Монстр, от которого я ее спасла, находился под защитой правительства США? Ты что, блядь, шутишь?

Это звучит слишком чудовищно, чтобы быть правдой.

— Он сделал гораздо больше, чем просто пытался кого-то убить, Лейни. По моим сведениям, с ним связано несколько пропавших без вести лиц, если судить по всем этим уликам в хранилище. Но да, он был в программе. Большинство людей, которым мы помогаем сменить личность, имеют судимость. Обычно это мелкие правонарушения, редко что-то серьезное. Такого раньше не случалось. Особенно в таких масштабах.

Мое сердце бьется так быстро, что я чувствую пульс на шее и слышу его в ушах, а кутикулу на большом пальце я дергаю с таким ожесточением, что она начинает кровоточить.

— Каждый раз, когда я думаю, что могу вздохнуть свободно и освоиться в этой новой жизни, мне звонишь ты. — Я зализываю ранку, которую только что сама расковыряла. — Здесь я в безопасности?

— Ты в самом безопасном месте, в котором можешь быть, — говорит она, но это не звучит так, будто она закончила. — Я не говорю, что здесь что-то происходит, но если там появятся маршалы США, ФБР, какие-нибудь власти, позвони мне.

— Черт возьми, — выдыхаю я. Как бы я хотела, чтобы мой отец был здесь.

— Кто-то напортачил, и я не знаю, что это значит в конечном итоге. Все держат язык за зубами, что заставляет меня волноваться. Поэтому я позвонила. — Я слышу, как она прикуривает одну из своих сигарет, а затем, спустя несколько секунд, выдыхает. — Я рассказываю тебе все это, потому что ты не какая-то жертва, Лейни. Ты остановила убийцу и спасла того, кто нуждался в спасении, но это заставило тебя жить так, как ты не планировала. Поэтому я хочу убедиться, что ты в безопасности. И лучший способ сделать это — держать тебя в курсе ситуации. А теперь скажи мне, что ты справишься с этим.

Она говорит как мой отец.

— Я справлюсь.

У меня на глаза наворачиваются слезы, когда я понимаю, что мой отец гордился бы мной. Не всем, что я сделала, но тем, что была храброй, он бы гордился.

— Хорошо. — Еще одна затяжка. — Если что-то будет не так, найди Гранта или Эйса и позвони мне.

— Грант знает? — поспешно спрашиваю я. — Он знает о том, почему я здесь?

Она смеется.

— Я знала, что один из них вонзит в тебя свои зубы.

— Это не…

— Лейни, мне плевать, что ты делаешь с парнями

Фокс. Они хорошие люди. Они узнают только то, что ты сама им расскажешь. Так что, если мне не понадобится приехать в город из-за неприятностей, все так и останется. Как я уже сказала, чем меньше людей знают правду, тем лучше. Так безопаснее. Для всех. Особенно сейчас.

Закрыв глаза, я сосредоточиваюсь на том, что почти не дышу. Адреналин накрывает хаотичными волнами. Я с трудом выдыхаю, когда она коротко прощается.

Мне требуется секунда, чтобы вспомнить, где я нахожусь. В туалете, в самом центре книжного клуба. Мне нужно взять себя в руки и успокоить дыхание, прежде чем я покину эту комнату. В этой аляповатой ванной комнате Прю так много розового. Нежно-розовые кафельные стены, более темного цвета сиреневый унитаз и раковина. Даже коробка для салфеток имеет розовую вязаную крышку с белой кружевной отделкой, и полотенца для рук такие же. На полке над унитазом стоит ваза с гипсофилой и розовый старинный флакон духов. Я не осознаю, что улыбаюсь, пока не смотрю на себя в зеркало. Окончательно успокоившись, я пускаю холодную воду и окунаю в нее запястья. Я вытираю руки, когда слышу свое имя за дверью ванной.

Я перестаю двигаться и прислоняюсь к двери.

— Я не знаю. Наверное, она ушла. Я просто скажу это. Она не такая милая, какой притворяется. Что это была за патриархальная чушь?

Другой голос говорит:

— Думаешь, это правда? О ней и Эйсе?

Первый голос отвечает:

— Определенно. Он любит весело проводить время. Она ведь толстая, да? Я имею в виду, она не совсем привычный выбор для него.

У меня внутри все переворачивается от того, что обо мне говорят и как осуждают. Я ни черта не сделала этим женщинам. Я снова вспоминаю, почему я красила ногти в бледно-розовый оттенок, который мне не очень нравился, носила бренды, которые были слишком дороги для моего кошелька. Почему я слишком много работала, хотя это не приносило мне счастья. Я думала, что чувствовать себя значимой означает, что мне нужно внимание со стороны людей, которые подписывают мои чеки и вознаграждают меня большей ответственностью. Вот почему я не могла распознать то, чего хотела или что мне по-настоящему нравилось. Я не давала себе времени разобраться в этом. Я чувствовала себя чужой, нежеланной. И я позволила себе поверить в это. Возможно, если бы у меня была семья или близкий друг, мне было бы наплевать. Но это было не так. По крайней мере, тогда.

Дальше я слышу, как они упоминают имя Гранта, и понимаю, что не смогу просто стоять здесь и слушать.

— Я слышала, она была и с Грантом.

Другая отвечает:

— Не может быть. С Эйсом я бы поверила, но с Грантом?

Первый голос, который, как я догадываюсь, является кудрявой брюнеткой, говорит:

— Нет ни одного шанса, что они поселили бы рядом кого-то подобного. Грант ни на кого не смотрел после Фионы. Какое-то время он был гребаным занудой, но сейчас, кажется, все наладилось. На прошлой неделе я поймала его на том, что он мне улыбается.

Сомнительно.

— Я не собираюсь просить у Фоксов вечности, конечно, но я бы не отказалась прокатиться.

Достаточно. В своей прошлой жизни я снова и снова поддавалась этим чувствам. Невеста, которая считала, что я недостаточно квалифицирована, чтобы помочь ей с рассадкой гостей, или подружка невесты, которая хотела напомнить мне, что я всего лишь наемный работник. Даже жених, который считал нормальным обращаться со мной так, будто я всего лишь отвлекающий маневр. Копить негатив и недостойные чувства мне больше не интересно.