Буревестник
Шрифт:
– Чего вас вечно тянет под землю? Автобусы же есть.
Мы отправились почти на другой конец города, подождали сеанса, гуляя воль реки, и я рассказал свой нелепый сон про леди из Шалотта и докеров, повёрнутых на авангардной живописи.
Потом посмотрели "Птиц".
Когда выходили, солнце уже садилось, все дома казались цветными из-за закатного освещения и глубоких теней.
–
– Это роли не имеет. Тут показано, что беда может прийти откуда угодно, и надо всегда быть настороже,... помогать друг другу в опасный момент.
– Но почему птицы? Это могла быть стихийная катастрофа, например, извержение вулкана.
– Такое технически труднее сделать. Потом птицы - живые существа, к которым мы привыкли, от которых не ждали никаких нападений, наоборот, мы считаем их слабее нас, нашей... добычей, а в них оказалось вон сколько силы!
– И злобы! Почему?
– Да дожало их всё это наше... пренебрежение, обращение как с... Стойте! Я всё понял! Всё-всё! Помните, ту картину, у которой мы познакомились? Там попугая сунули в колбу-морилку, чтоб выкачать воздух, - а помните, чем начинается и заканчивается фильм? Клеткой с попугаями, которых Мелани куда-то везёт, а потом, в разгар птичьего бешенства, люди, спасаясь, забирают с собой.
– И девочка сказала: "Они ведь ни в чём не виноваты"...
– Сценарист или режиссёр увидел картину, и ему захотелось отомстить людям за издевательство над беззащитными существами, а попугая оставить в живых.
– А вы не думали, что это метафора фашизма? Что птицы - это люди, которые внезапно потеряли всякую человечность и объявили войну всему оставшемуся миру?
– Нет. Знаете, почему? Потому что фашистов победили, а птиц - нет. Но они сами утихомирились, когда люди начали вести себя достойно, неэгоистично.
– Так что же это - божий гнев?
– Пожалуй.
За разговорами мы прошли три остановки. Я купил мороженого, и Кармен немного поела. Пока мы вернулись к Тейту, почти стемнело. Фургон стоял на месте. Заметив нас, Дин тихонько вылез из кабины и тайком следовал за нами к метро. Мы со спутницей простились, она сошла в чёрную каменную пасть, и тут же он, мимоходом хлопнув меня по плечу, пустился вдогонку за Кармен.
Я отступил в тень ближайшего дома, вынул из рюкзака другую, чёрную куртку, блайндерову фуражку, переоделся во всё это и в образе чистокровного уркагана слился с мраком.
Ожидание не бывает коротким. Кажется, я моргать перестал, вглядываясь в зев подземки, принимающей и выпускающей разных посторонних людей. И вот наконец выходят на свет мои. Кармен нельзя узнать - она плачет и смеётся одновременно, целует фотографию, а потом самого курьера, в щёку, повыше щетины, вытирает слёзы счастья, а он ей улыбается, приобнимает, левой рукой снимая галстук и бросая его в урну.
Это я сам освобождён из петли!
Забегаю за угол, прыгаю в автобус:
– Дамы и господа, прошу внимания!
– все уже полезли в сумки за бумажниками, - Нет, мне не нужны ваши деньги, у меня своих полно! Я хочу купить мотоцикл. Как доехать до какого-нибудь автосалона?
Мне подсказали. Это оказалось близко. Мчусь со всех ног - вдруг закроется! Влетаю в ярко освещённое стойло красочного полированного металла и стекла.
– Мотоцикл! Самый лучший! Чем расплачусь? Наличными!
– и, как лихой крупье, размазываю по стойке оформления все десять косарей.
Персонал так и полёг. Кто-то, конечно, слинял звонить в полицию, не было ли на последние часы ограблений банков или магазинов? Конечно, нет. Я чист.
Старший менеджер повёл меня по модельному ряду: вот вам, сэр, надёжный заатлантический Харлей, вот горячий итальянец из клана Дукати, вот Ракета от Золотой Звезды, вот японская красотка Хонда. Нет, всё не то. Я чуть не ушёл, но тёртый торгаш велел шестёркам прикатить из заказника настоящий двухколёсный бриллиант - Триумф Буревестник, уже застолблённый сыном премьер-министра, но если я готов отдать девять с половиной тысяч...
– Я хочу в придачу два шлема. И залейте полный бак.
– У нас здесь нет бензина.
– Значит, заправьте его крепким кофе. Нам предстоит дальний путь.
Меня усадили в кресло, поднесли саксонскую чашку эспрессо с ванильными сухарями. Попиваю, оттопырив мизинец, а салонная братия ищет топливо. Наверное, слили вскладчину из своих тачек.
Писарь составил документы, поставил нужные штампы, и вот я седлаю синюю Грозную Птицу, которая быстрее смерча понесёт меня на юг.
– Сэр, а сдача!?
– Оставьте себе!
III
Мэриан была счастлива и поцеловала меня в губы, правда, тут же извинилась. Я сказал, что всё в порядке.
Это было не так. То есть сначала всё выглядело более чем прекрасно: воскресное утро, солнце, почти весна, и молодая беззаботная парочка едет на новом мотоцикле к морю попикничить. На пляжу всё тоже хорошо. А на обратном пути своенравный Буревестник глушит мотор: бензобак пуст, и мы продолжаем путь пешком. Я качу машину, подруга то сидит на нём боком, то идёт рядом.