Буревестник
Шрифт:
Немецкие войска продолжали отступать. Вместе с весной, которую ничто не могло остановить, наступала наша армия. В результате смелой операции, когда советские войска форсировали Сиваш и захватили плацдарм, расположенный южнее этого мелководного залива, обстановка в Крыму изменилась: гитлеровцы начали отходить, чтобы не оказаться в кольце.
В смерче, сметающем врага, на переднем крае — летчики Нельсона Степаняна.
После прорыва немецкой обороны на Перекопском перешейке 11-я дивизия, куда входили штурмовые полки Степаняна и полк, где был Пысин, перебазировались на аэродром Саки.
Все здесь говорило о том, что только
Летчики-черноморцы появились на аэродроме сразу же после освобождения территории наземными частями. Вот он, аэродром: внизу белеет привычный посадочный знак. Самолеты благополучно приземлились, а потом летчики рассмотрели, что этот знак сделан из оригинального материала: простыней и матрасов, оставленных бежавшими в панике гитлеровцами. Черноморцы подвели итоги: горючего мало, но враг не будет ждать — сейчас время дорого. Надо что-то придумать. Отдается приказ: «Слить все горючее вместе и заправить им возможно большее число самолетов».
Так и сделали. Уже через час после прибытия на аэродром несколько машин поднялось в воздух на помощь нашим войскам, стягивающимся к Севастополю.
18
В Саки Степанян жил в небольшом финском домике, гордо именуемом «Гранд-отель». Домик стоял прямо на аэродроме, и у Нельсона всегда было много народу. Возвращаются летчики с задания — идут к нему, знают, что он встретит их с радостью, с открытой душой. Надо кому-нибудь вылетать — тоже ждут у гостеприимного хозяина. А если Степаняна не было, то дверь все равно не закрывалась. Эта привычка осталась у него еще с давних пор, когда он был инструктором в Батайске. Нельсон всегда рад людям, он не может без них. Не раз доставался из-под койки заветный анкерок с водкой, и законные сто граммов отмечали победу. Степанян всегда одним из первых был в курсе всех событий, и прямо после посадки товарищи обязательно заходили к нему.
Они не стучали. Дверь в «Гранд-отеле» никогда не запиралась.
— Нельсон!
Он быстро вскакивал из-за маленького столика, раскрывал объятия навстречу товарищу, и усталые глаза мгновенно загорались.
— Ну как, дорогой, все в порядке?
— Нормально!
— Э, дорогой, моими словами пользуешься. Это я всегда говорю «нормально», а ты давай рассказывай, иначе не выпущу.
— Не могу, горло пересохло.
— Значит, говоришь, пересохло? На водички выпей…
— Не могу, Нельсон, — смеется гость, — врачи запретили. Тебе, говорят, вода вредна, можешь размокнуть.
— Ну, раз врачи запрещают, ничего не поделаешь, это дело серьезное, — важно говорит Нельсон. — А как насчет ста граммов, дорогой? Что говорят врачи?
— Говорят, способствует. Способствует и укрепляет.
И начинается разговор, понять который может лишь тот, кому пришлось воевать. Разговор, в котором взрывы смеха чередуются с минутами молчания, когда узнаешь, что погиб тот, не вернулся с вылета этот, разбился
Давно уже выпиты сто граммов, солдатская норма, а разговор все течет и течет, принося то радость, то горе. Ничего не поделаешь — война, а судьбы людские на войне как бы сжимаются во времени, и какой-нибудь месяц или два равны годам…
Из Саки было удобно держать под контролем отступающих гитлеровцев, которые стягивались к Севастополю. Гитлер решил сконцентрировать в Севастополе свои силы, чтобы удержать Крымский полуостров, но было ясно, что сейчас надо думать об эвакуации, а не об обороне. 18 апреля 1944 года основная масса гитлеровских войск сосредоточилась возле Севастополя.
Несмотря на всю свою хваленую организованность, фашисты не могли бы стать образцом порядка — каждый старался как можно скорее покинуть столь негостеприимную землю. Корабли шли один за другим, и у наших летчиков было много объектов для выбора. Вот тут-то штурмовикам пригодилось бомбометание с малых высот, причем выбирались наиболее крупные боевые корабли. В результате немцы почувствовали, что они в западне. Все — земля, море и небо — были против них.
Полк Степаняна вместе с другими увеличивал свой счет уничтоженных плавсредств и живой силы противника. Уже начали проявлять себя и ученики Нельсона — молодые летчики, прибывшие к нему в полк. Были у него в полку и «старики», те, кто уже успел принять боевое крещение до того, как попал к Степаняну. Но и они считали себя его учениками. Некоторым из них Степанян смело поручает ответственные задания, — они уже достаточно зарекомендовали себя. Возьмем хотя бы младшего лейтенанта Виктора Глухарева.
— Нельсон Георгиевич — мой учитель, — говорит он. — Это он научил меня летать.
К этим словам стоит прислушаться.
…Старые, пожелтевшие газеты, истертые на сгибах. Их бережно хранит Виктор Яковлевич Глухарев, хранит более двух десятков лет. Он закончил войну с четырьмя орденами боевого Красного Знамени и с орденом Ленина, не говоря уже о других орденах и медалях. Впервые Виктор проявил себя еще под Новороссийском, в те огневые дни, когда наши моряки прорывались в город. Группа десантников с боями заняла вокзал, но гитлеровцы плотно зажали их в кольцо. Обстановка такова: на чердаке вокзала закрепились десантники, внизу фашисты. Тогда на помощь приходит морская авиация. Приказ предельно краток и ясен: необходимо доставить боеприпасы и воду — помочь товарищам. А это не так-то просто — даже небо отделено от земли непробиваемой полосой огня. На задание выхолят три ИЛа.
Один самолет идет на клуб моряков, второй на элеватор, а самолет Глухарева на вокзал. Машины идут низко, но надо еще снижаться, иначе груз не будет доставлен по нужному адресу. Переходят на бреющий. Обстреливаемый со всех сторон самолет Виктора, чуть не задевая винтом крышу, проскакивает к вокзалу. Вниз летят посылки. Рассчитано точно — одна попадает в слуховое окно, прямо в руки морякам. Другой аккуратно упакованный тюк ударился о стену вокзала, отскочил и упал на землю. Совсем рядом, кажется, только протяни руку — и достанешь его из окна. Но это не так-то просто: земля на мушке у противника. Моряки как черная лавина обрушились на фашистов. Атака была короткой, но стремительной. Десятки врагов остались на месте, а бесценная посылка все-таки попала в руки адресата.