Бурлаки
Шрифт:
На пристани грузили зерно в крытую баржу. Однажды мы с Паниным и Меркурьевым пошли поглядеть, как идет работа.
Крестьяне с мешками, кто на плече, кто в охапку, боясь свалиться в воду, чуть ли не на четвереньках ползали по узким трапам с берега на баржу.
— Бурлаков-то и не видно, — посетовал Панин. — Так им до заморозков не погрузиться.
На борту ходил с багром, на всякий случай, бородатый водолив и ворчал на неопытных грузчиков.
Мне захотелось вспомнить старинку. Я крикнул водоливу:
— Дядя
— Сколь хошь! Эти обормоты ни черта не понимают, без подушек кожилятся.
Я сбегал на баржу за грузовой подушкой.
— Аи да Сашка! — похвалил меня Панин.
— Давай накладывай! — И я подставил спину.
— Эх! Поднимем-ка еще его разок! — Мешок мягко лег на подушку.
— Еще накладывай! — попросил я товарища.
Нас обступили крестьяне.
— Десять пудов хочет унести! С пупа, парень, сорвешь.
— Сам не сорвись. Я якорья по сту пудов нашивал, — соврал я. — Во второй, раз утащу всю твою телегу вместе с кобылешкой.
Привычно, по-бурлацки, держа правильный шаг, я подошел к трапу, шагнул на прогибающиеся доски и поплыл, как на волнах, на баржу, где ко мне подскочили сам водолив и матрос.
— Раз его, взяли! — И тяжелый груз был снят с подушки.
— Ты, парень, видать, нашей, бурлацкой породы, — восхищенно сказал водолив. Он пожал мне руку, а матросу приказал: — Степанко! Давай две подушки!
На берег вышли уже три крючника.
— Эх, елки-палки! — выкрикнул бывший бурлак Заплатный и хлопнул себя по бедру. — И мне гони подушку.
— Сам возьмешь, не переломишься, — ответил водолив, подставляя спину под мешок с зерном.
Андрей направился на монитор.
— Андрюха! — попросил Меркурьев. — Давай и мне неси.
Алексей Петрович был так широк в плечах, что с трудом напялил самую большую подушку, но зато на него нагрузили сразу три мешка.
Некоторые мужики, видя, что так носить груз много удобнее, тоже взяли подушки. Но с первым же случилось несчастье. Он сделал неверный шаг на середине трапа и пошатнулся, мешок сполз в сторону и потянул неопытного крючника в воду.
Я шел следом за ним и крикнул:
— Бросай!
Мешок шлепнулся в воду. Фонтаном брызнула вода, мужик упал на четвереньки и чуть было сам не бултыхнулся вслед за мешком.
До темноты помогали мы крестьянам грузить баржу и впятером за три часа перетаскали столько зерна, сколько, десятку неопытных грузчиков и за три дня не перетаскать.
— Поработали в охотку, — говорил Меркурьев, когда мы шли домой. — Надо в следующий раз нам всем, бывшим бурлакам, выходить на пристань да и помогать, где силы или соображения не хватает. Помните, как за Камой в коммуне работали?
На другой вечер мы вышли на погрузку уже большой компанией. Водолив, заранее предупрежденный, вместо скрипучего
В три вечера баржу нагрузили до отказа. Буксирный пароход помчал ее вниз по Каме, туда, где город, заводы, фронт.
С закрытием навигации съехались в село речники. Приехал с Волги на побывку дядя Иван и велел сказать Меркурьеву, что приглашает его к себе в гости. Я передал приглашение.
— Обязательно поеду, — оживленно заявил Меркурьев. — Это ведь не просто твой дядя, и знаменитый капитан бронепарохода. В боях был под Самарой, награду имеет. Надо уважить Ивана Филипповича.
Запрягли лошадей. Вышел Меркурьев вместе со своей женой Августой Андреевной.
— Надо солидно, — шутил он, — не по-холостяцки в гости ездить.
Когда уселись в просторную кошеву, кучер вскочил на козлы, я мы покатили по снежной дороге.
На развилке дорог кони пошли не туда, куда надо, а совсем в противоположную сторону. Я хотел перехватить вожжи у кучера, но Меркурьев остановил меня.
— Правильно едем… Сиди и не рыпайся!
По обе стороны дороги в домах мелькали вечерние огоньки. Редкие прохожие шарахались в стороны и долго глядели нам вслед.
— Подумают, что председатель загулял, — пошутила Августа Андреевна.
— И все-таки едем мы не в ту сторону, Алексей Петрович, — повторил я.
— Как раз в самую ту, в твою сторону, товарищ Ховрин! — с усмешкой ответил Меркурьев.
Только когда кучер осадил лошадей у квартиры Фины Сухановой, я понял, куда и зачем мы приехали.
Снова завизжали стальные подполозки, засверкали искры из-под копыт резвых лошадей.
— Вы не стесняйтесь, Фина! — говорила Августа Андреевна. — Мы с Иваном Филипповичем вместе много навигаций провели, зимовали вместе. Про вас скажу, что племянница.
— Так он и поверит вам. Знает, что я не ваша племянница, что вообще я никакая не племянница, что у меня и дяди никакого нет.
— Скажем, что вы его, Ивана Филипповича, будущая племянница. Дело к тому идет…
Выехали на открытые места. Вдали мерцали огоньки прикамских поселков, справа синел горный увал.
Поднялся огромный красный месяц в радужных рукавицах. Рядом с нами побежала верткая тень. Кучер крутил вожжами, а кони и без того мчались так, что дух захватывало.
Вот и деревня. Через широко раскрытые ворота мы въехали во двор дяди Ивана.
На столбе ярко горел пароходный фонарь. Дядя встретил нас во дворе и повел в избу.
Тетка Александра хлопотала у печки. Она подбежала ко мне и, не дав раздеться, со слезами на глазах крепко обняла.
— Не думала я и увидеться больше. Такого страху летось приняла, что и говорить боязно.