Буря кристаллов. Часть 4. Хронокопия

Кибальчич Фима

Ларский облизнул губы, каково это рисовать языком?

Ящер был не просто художник, а учитель живописания. Хорошо, что Варан не спустился вниз со своими учениками, а обошелся только картиной. Он рисовал ее, когда не него напали. Возможно, это было важно, ведь рисунок уничтожен, также, как и сам ящер. Кто был первым? Изломанные ноги низкого деревянного мольберта выглядели жалко и беспомощно. Полотно было изрезано и перемешано с измельченными кусками папоротника и поникшими усами травы. Видимо, картину кромсали прямо на земле. Ларский медленно опустился на корточки, и, уперев локти в колени, вытянул руки. Находясь чуть выше, он смотрел

на место убийства, пытался в картине расправы ухватить ее тайну, глубоко запрятанную, извращенную логику инопланетного разума.

Сквозь мешанину листвы просвечивали желто-зеленые краски картины. Вероятно, это был пейзаж или натюрморт, - какой-то ущельный пленер. Зачем, вот только его так яростно резать? Тварь имела страсть не только к уничтожению животных. но и предметов: рисунок, книга, ограждение. Может быть, она делала это и раньше, но теперь следов не найти...

– Генерал-майор, извините, что отвлекаю.

Главный инженер, Филиппе Солгадо, спроецировал себя рядом в полный рост и в уважительной позе.

– Ну отвлекайте, - буркнул Ларский

Все-таки криминалисты слишком привыкли к безоглядному использованию технических приблуд. Мог бы просто позвонить, даже штаб экономит энергию и обходится без голограмм. А этот пижонит и играет в почтение.

– У нас почти готова реконструкция преступления.

– Почти или готова?

– Почти. Еще полчаса, и мы вам ее покажем.

– Делайте, позже я посмотрю.

– Хорошо, - закивал тот.

Вот ведь действительно пижон, еще не сделал, но отрапортовал, что сделает. Хотя, возможно, хотел порадовать начальство, тупо и подавленно рассматривающее гору мяса, - де не волнуйтесь, вот-вот сможете взглянуть на полную реконструкцию и прямо в глаза своему врагу.

Но реконструкция - это факт, от которого не отмахнешься, и прокрученная перед глазами картинка придает плоть истории и определенность пониманию событий. Она давит на мозг, насилуя его и заставляя безоговорочно верить увиденному. Но иногда верить глазам не стоит, и правда остается между строк, или в воздухе витает ее отпечаток. И Ларский предпочитал прогуливать по месту преступления свою интуицию, до того как его мозг пропечатают непреложными фактами и очевидными интерпретациями.

Следы, которые мы видим внутренним взором, рассказывают свои истории. Не столь определенные как реконструкция, но иногда куда больше наполненные смыслом.

– Что хорошего в следах, которые оставляет на человеке время?

Лиза говорила с ним холодно, когда Никита просил отказаться от сохранения вечной молодости. Он долгие годы не сдавался, спорил, пытался убедить.

– Время - это не отмерянные минуты и секунды, Лиза. Это же события, которые нас связывают. Морщинки, от того, что ты смеялась, тень складки у губ, короткий шрам на руке. Все это было с тобой.

– Ты романтик, Ларский. А события - они и так есть, без морщин и теней.

– Здесь они есть, - Никита постучал пальцем по голове.
– Но, когда я смотрю на тебя, мне кажется, ты стерла все это.

– Это у тебя психоз, дорогой, - и она тоже постучала пальцем по голове - Все, что с нами было осталось внутри меня, и ты это знаешь. И потом, разве каждый мужчина не хочет быть рядом с молодой и прекрасной женщиной.

Никита пожал плечами.

– Конечно, хочет. И ты всегда будешь молодой и прекрасной. Для этого не нужно оставаться вечно одинаковой.

Лиза подобрала под себя ноги и наклонилась к нему, обвивая шею теплыми руками. Диван мягко прогнулся под ними, ее колено уперлось в его, и лицо жены оказалось совсем близко.

– Моя прабабушка была потрясающей красавицей и очень любила жизнь. Прыжки по облакам, сплав по бешенным марсианским рекам. Я помню ее старше восьмидесяти лет, она часто говорила, что не узнает саму себя в зеркало, в нем уже не отражается молодость, которая живет внутри.

– Так происходит со всеми.

– Вот именно. Но важно, что внутри, а не снаружи. А это значит, любовь моя, что отпечаток времени на лице - это вранье, и от вранья я решила избавиться.

– Ты считаешь, что внутри ты такая же что была в юности?

– Я так считаю.

Она поцеловала его настойчиво и властно, словно хотела губами впечатать свою убежденность в его сомнения.

Она верила в то, что говорила, но весь профессиональный опыт Ларского кричал ему, что следы, оставленные событиями и временем, никогда не лгут, вот только чтобы читать по ним истинную историю требуется нечто большее, чем логика.

Интересный вопрос - уничтожила бы тварь варана, если бы он не рисовал картину? Уничтожила бы картину и книгу, если бы она принадлежала человеку? Уничтожила бы человека в ситуации безопасности и безнаказанности? Эти вопросы были очень важны, и вряд ли реконструкция сможет дать на них ответ.

Ларский встал и отряхнул абсолютно чистые колени. Это место даже в абсолютной неподвижности копии казалось отвратительно грязным. Где-то за пару тысяч километров, насквозь пропитанный концентрированными квазарами и остановившимся временем, лежал убитый ящер, а рядом с Ларским еще один - скопированное искореженное тело. Они множили смерть, чтобы получить ответы. А откуда-то с ледяной космической задницы смерть тянула к ним свои щупальца. К вечно юной Лизе.

– Господин Солгадо, как будет готова реконструкция, сразу перешлите ее. Я пойду в каюту.

– Хорошо, Никита Сергеевич.

Он сидел спиной к визуализатору, тянущемуся вверх от пола и охватывающему широким рукавом часть потолка. На кровати, спартански ровной и плотной, сидеть было неудобно, но заваленный подушками и собранный из мягких геометрических фигур диван казался чем-то совершенно лишним в этом комнате. Ларский испытывал потребность встать и немедленно куда-то пойти, но куда? И он переводил взгляд от одного цветового пятна в каюте к другому. Оранжевый торшер на тонкой ноге, бардовый куб политеки, более светлые, выступающие из стены ребра выдвижных ящиков и черный ромб на полу с чуть заметными прожилками. Все незатейливо. Можно перепрограммировать силовую мебель и установить вкруг дивана статуи египетских фараонов с пуфиками и разноцветными абажурами над их высокородными головами. Пока еще энергии достаточно для дурачеств. Но дурачеств не хотелось. Хотелось холодной воды и успокоить колено, которое неконтролируемо прыгало под локтем. На свой запрос ЦКЗ о нахождении Елизаветы Петровны Ларской по ее биометрическими данными он не получил никакой информации. Никита не знал, что ему еще сделать в этой ситуации, поэтому зашел в загруженную информационную базу штаба и отправил вызов. В этом звонке не было смысла, учитывая, как далеко от берегов Латинской Америки лежало Макао, где он видел жену последний раз, но что-то он еще он просто не мог ни сделать.