Буря на Волге
Шрифт:
— Кого выглядываешь? — подмигнул Чилиму курносый веснушчатый парень.
— Да богачей наших чего-то не видать...
— Эге! Чего захотел! Чай, дальше Казани воевать-то они не поедут.
Утром выстроил дядька Чилимову команду и объявил:
— Кто желает в Спасск?
— Мне можно? — робко спросил Чилим, высунувшись из строя.
— Вот чего, браток, тут нужна, знаешь ли, специальность...
— Какая?
— Небольшая...
Василий, догадавшись, кивнул головой.
Завернутые в тряпку
На станции Вязовые заботливому дядьке удалось поместить рекрутов в классный вагон поезда, идущего в Самару, за что он был вознагражден бутылкой водки и полным рационом суточного пайка всей команды. В Самаре новобранцев принял старший унтер, строгий службист, сверхсрочник.
Началась новая жизнь Чилима...
Когда в Самаре снова производилась посадка в вагоны, Чилим в шутку крикнул:
— Господин дядька! Вы что же нам классный вагон не отхлопотали?
Но старый службист, видимо, шуток не любил.
— На-ко вот, пятиклассный! — сунул он кулак под нос Чилиму.
— Разве так встречают? — всполошились остальные.
— Коли так, то мы...
— Кто это мы? Я вам покажу... — горячился унтер, маршируя, как заводная кукла. — Мы сейчас конвой спросим...
По перрону проходил взвод солдат с винтовками на плече.
— Вы чего! — крикнул усач, на погоне которого белели три ленточки, — Марш в вагоны, сволочи несчастные!
Подталкивая в спину кованым прикладом винтовки, загнали новобранцев в вагоны. Чилима усадили в отдельный вагон, под особый присмотр заслуженного дядьки-унтера. Прогудел паровоз, лязгнули буфера, скрипнули и застучали колеса... Поезд пошел на Дальний Восток.
Глава девятая
Несладко жилось Алонзову в тюремной больнице: сильно беспокоила рана, а больше всего угнетал тюремный режим.
— Ну, как больной? — спросил незнакомец в белом халате и накрахмаленном колпаке, позвякивая шпорами.
— Безнадежно! — махнул рукой врач. — Большая потеря крови, теряет сознание, бредит...
— Чем?
— Да все бурлацкими прибаутками.
Незнакомец нахмурился, постоял, молча, пристально вглядываясь в больного, затем повернулся к рядом стоявшему низенькому человеку в золотом пенсне.
— Что делать, господин Прутов?
— Придется отложить, — пожимая узенькими плечами, медленно проговорил Прутов. — Постарайтесь под-лечить, через недельку еще заглянем.
— Слушаюсь, — низко поклонился врач.
А в это время на широких теньковских улицах все чаще начали появляться неизвестные личности.
— Эй, малыш! Покажи-ка, где дом Алонзовых? — крикнул человек с портфелем в руке и черной шляпе, низко надвинутой на глаза.
– Это, дяденька, дальше, на краю села, - ответил веснушчатый мальчуган, выглянув из овражка.
— Что вы тут? — поинтересовался незнакомец, остановившись на краю овражка.
— Мы, дяденька, мельницу хотим выстроить, на четыре поставка, как у Пронина! — кричали мальчуганы из овражка.
— Так где же дом Алонзовых?
— Пошли! — недовольно пробасил один из мальчуганов и, повернувшись к веснушчатому, крикнул:
— Карауль, Гришка, плотину, а я дяденьку провожу.
— Ты сам-то чей будешь?
— Я? Алонзов!
Помахивая крючковатой лакированной палочкой, незнакомец торопливо шагал за бегущим мальчуганом:
— Эй, малыш! Постой-ка! Это чей двухэтажный дом?
Пронина!
— Богатый он?
— Богатый, дяденька, все время в шапке деньги носит, да пароход себе купил, большой пассажирный... А после его продал да мельницу паровую большущую построил.
— Так! — произнес незнакомец.— А вот это чей с палисадником и большими окнами?
— Грачевых, у них лавка на Базарной улице, красным товаром торгует.
— А вон тот, с большим садом?
— Да тут ведь княгиня Гагара живет, — улыбнулся Петька.
— А это чей дворец, что окна в землю вросли, тряпищами затыканы?
— Грузчик живет, Ярцевым зовут. Тятькин товарищ. А вот и наш! — торжественно крикнул Петька, вытирал грязным рукавом курносый нос. Он показал на мазанку с одним маленьким оконцем, глядевшим на луговые кустарники.
— Как? — удивился незнакомец. — Это и есть дом Алонзовых? Перепутали, сволочи, — пробурчал он в возмущении, глядя на тряпки, развешанные на кольях плетня.
— Послушай, малыш! А других тут Алонзовых нет?
— Других, дяденька, здесь нет,
— Странно, как же так, — произнес он в раздумье. — Капитал в десять тысяч, а живут в земляной норе...
— Мама! — крикнул Петька, припав в оконцу лачуги. — Дяденька к нам!
— Вы Алонзовы? — согнувшись, пролез в узенькую дверку незнакомец.
— Добро жаловать, — тихо сказала женщина, поклонившись и взглянув исподлобья на вошедшего.
— Ничего у вас тут, не опасно? — спросил незнакомец, присаживаясь на скамейку и глядя на обвисший, держащийся на одной подпорке потолок.
— Как не опасно, да не успел сам-то починить, а теперь вот жди... И плотников трудно найти, всех на войну угнали.
— Да, война многих подобрала... — заметил незнакомец.
— Деток-то у вас пять? Видать, все сыночки. Как хорошо вас бог наградил...
— Да вот недавно пятого-то чужого взяли, себе на горе.
— Так это хорошо, хозяюшка, зачтутся вам добрые дела...— сказал он и подумал: «Значит ошибки нет, здесь денежки».— И как вы теперь думаете жить? С пятеркой-то тяжело будет без мужа?