Бувар и Пекюше
Шрифт:
Стучащие духи поселились в замке Фавержа, оттуда распространились по деревне, и особенно много вопросов задавал им нотариус.
Задетый скептицизмом Бувара, он пригласил обоих приятелей на вечеринку с вертящимися столами.
Не ловушка ли это? Там будет, вероятно, г-жа Борден. Пекюше отправился туда один.
На вечере присутствовали мэр, управляющий налогами, капитан, еще несколько местных жителей со своими женами, г-жа Вокорбей, г-жа Борден, как и надо было ожидать; далее, бывшая учительница г-жи Мареско, мадмуазель Лаверьер, особа немного косоглазая,
Две бронзовые лампы, этажерка с редкими вещицами, романсы с виньетками на фортепиано и крошечные акварели в непомерно больших рамах всегда вызывали удивление в Шавиньоле. Но в этот вечер все взоры устремлены были на стол красного дерева. Его собирались испытать сейчас же, и он имел значительный вид, как все, что скрывает в себе тайну.
Двенадцать гостей расселись вокруг него, раздвинув пальцы, так что касались друг друга мизинцами. Слышно было только тиканье часов. Лица выражали напряженное внимание.
Через десять минут несколько человек начали жаловаться, что у них по рукам бегают мурашки. Пекюше чувствовал себя неважно.
— Вы толкаете! — обратился капитан к Фуро.
— Ничуть!
— Право же!
— Что вы, сударь!
Мареско их успокоил.
Напрягая слух, некоторые услышали как бы потрескиванье дерева. Иллюзия! Ничто не шелохнулось.
В прошлый раз, когда из Лизье приезжали Оберы и Лормо и когда нарочно заняли стол у Бельжамба, все шло так хорошо! А сегодня стол упрямился… Почему?
Очевидно, ему мешал ковер, и общество перешло в столовую.
Выбор пал на широкий столик с одной ножкой; за ним разместились Пекюше, Жирбаль, г-жа Мареско и ее кузен, г-н Альфред.
Столик был на колесиках, он откатился вправо; участники сеанса, не разрывая цепи, последовали за ним, и он автоматически совершил еще два поворота. Все были поражены.
Тут г-н Альфред произнес громким голосом:
— Дух, как тебе нравится моя кузина?
Столик, медленно покачиваясь, стукнул девять раз.
Согласно панкарте, переводившей число ударов на буквы, это означало: «Прелестна». Раздались крики браво.
Затем, поддразнивая г-жу Борден, Мареско предложил духу объявить ее точный возраст.
Ножка столика упала пять раз подряд.
— Как? Пять лет? — воскликнул Жирбаль.
— Десятки не в счет, — возразил Фуро.
Вдова улыбнулась, хотя и злилась в душе.
На другие вопросы ответов не последовало, настолько сложен был алфавит. Лучше было бы пользоваться дощечкою, быстрым способом, который применяла даже г-жа Лаверьер, записывая в альбом свои непосредственные сношения с Людовиком XII, Клеманс Изор, Франклином, Жан Жаком Руссо и пр. Эти механические дощечки продавались на улице Омаль. Г-н Альфред пообещал достать одну штуку, затем обратился к учительнице:
— А недурно бы четверть часика помузицировать? Мазурку бы!
Зазвучали два резких аккорда. Он взял свою кузину за талию, исчез с нею, вернулся.
Сколько ни повторял он: «Да ведь я видел! Я видел!», Бувар отрицал факты и все же согласился проделать опыт самолично.
В течение двух недель они проводили послеобеденное время сидя друг против друга, положив руки на стол, затем на шляпу, на корзину, на тарелки. Все эти предметы оставались неподвижны.
Явление вертящихся столов тем не менее достоверно. Профаны приписывают его духам, Фарадей — продолжению нервной деятельности, Шеврель — бессознательному напряжению, или, быть может, как предполагает Сегуен, от собрания людей исходит импульс, магнетический ток?
Эта гипотеза заинтересовала Пекюше. Он нашел в своей библиотеке «Руководство для магнетизера» Монтакабера, внимательно перечитал и посвятил в его теорию Бувара.
Все одушевленные тела находятся под влиянием звезд и передают его. Свойство это подобно действию магнита. Направляя эту силу, можно исцелять больных, — таков принцип. Со времени Месмера наука развилась, но главное — это всегда изливать флюид и делать пассы, которые прежде всего должны усыплять.
— Ну, хорошо! Усыпи меня! — сказал Бувар.
— Это невозможно, — ответил Пекюше. — Чтобы испытывать на себе магнетическое действие и передавать его, необходимо верить.
Затем, поглядев на Бувара, он воскликнул:
— Ах, как жаль!
— Что?
— Да, при желании, поупражнявшись немного, ты сделался бы таким магнетизером, что лучшего и не сыскать.
И вправду, он обладал всем, что требуется: приятным обхождением, мощным физическим и крепким духовным складом.
Бувару лестно было услышать о такой внезапно у него открывшейся способности. Он исподтишка углубился в Монтакабера.
Затем, так как Жермена жаловалась на оглушавший ее шум в ушах, он сказал однажды вечером небрежным тоном:
— Не испытать ли на ней магнетизм?
Она от этого не отказалась. Он сел против нее, взял в руки оба ее больших пальца и стал на нее пристально смотреть, как будто только это и делал всю свою жизнь.
Сперва у старухи, поставившей ноги на грелку, поникла голова, глаза у нее закрылись, и мало-помалу она захрапела.
После того как они целый час на нее глядели, Пекюше сказал шепотом:
— Что вы чувствуете?
Она проснулась.
Позже несомненно обнаружилось бы ясновиденье.
Этот успех придал им смелости, и, уверенно взявшись опять за врачевание, они стали лечить от межреберных болей церковного сторожа Шамберлана, страдавшего неврозом желудка каменщика Мигрена; старуху Варен, у которой мозговик под ключицей требовал для своего питания мясных пластырей; больного водянкою старика Лемуана, валявшегося перед дверями кабаков; одного чахоточного, одного паралитика и еще многих других. Пользовали они также от насморка и отморожения.