Бывшие. Мой секрет
Шрифт:
— Мотивация. Моя версия, — усмехается он мне в губы и вновь пленяет нижнюю.
Посасывает и покусывает. Заигрывает.
— И на что ты меня таким образом мотивируешь? — отчаянно пытаюсь сохранить твердость голоса и ясность рассудка, вцепившись ноготками в его плечи.
— На правильный ответ. Ты мне его еще не дала.
— Разве? Мне казалось…
— Не помнишь, на капоте тачки у нас уже было? — спустившись губами ниже, мурлычет мне в шею.
Оставляет влажную дорожку на ключице, скользит
А-ах…
Взгляд мутнеет от этих ощущений. Дыхание вновь учащается, а колени подкашиваются.
Я оседаю в его руках, но Потемкин не позволяет мне упасть, легко возвращая на прежнее место.
— Не помню, — бормочу еле слышно.
Я сейчас и имя свое не вспомню и, вообще, с трудом отображаю действительность. Я словно во сне. В лучшем из тех, что снились мне за годы без него.
Но о чем это он? До меня начинает доходить, где мы и что мы делаем.
— Что? — отталкиваю его. — На капоте?
Он ловит мои руки и вновь вжимается в меня, смеясь.
— Тише, тигрица. Я просто проверял, насколько ты не в себе.
— Я в себе! — чувствую, что густо краснею, и радуюсь полумраку паркинга.
— Я тоже хочу быть в тебе, — касаясь губами моего виска, шепчет тихо-тихо, посылая новую лавину мурашек по моему телу.
Ежась, упираюсь ладонями ему в грудь.
— Отпусти, пожалуйста. Кирилл… — придаю суровости голосу.
Заглянув мне в глаза, медлит, все же выпускает. Я торопливо отлипаю от полированной стойки и отшагиваю от него.
Но оказавшись вне окружения, вдруг ощущаю холод. И неловкость. Не знаю, куда себя деть, словно без контакта с ним я неполноценная.
Я не я.
— Мне пора, — делаю шаг к дверце.
— Увидимся вечером?
— Если Оля от тебя съедет, — обещаю я.
Телефон на магнитном холдере на приборной панели загорается входящим вызовом.
Шагалов!
Сажусь и отвечаю на звонок.
— Мать, ну ты где? Нам уже пора ехать.
— Я скоро.
Глава 45. Драма
— Маргарита Александровна, — у ворот встречает меня и подъехавшего на своей машине Шагалова взведенный субподрядчик, высокий мужчина в костюме и строительной каске. — Если вы эту мать драконов не уймете, то мы сворачиваем свою деятельность на этом объекте. И это не пустая угроза.
— Что опять случилось? — скрыть досаду у меня не получается, Рома рядом тоже закатывает глаза.
Такие заявления то я, то он выслушиваем едва ли не каждый раз, когда приезжаем в КП. К счастью, со мной в последнее время это происходит все реже. Мои сотрудники справляются без меня.
— Эта зараз… заказчица, — исправляется он, но посыл я понимаю — точнее не скажешь, заразчица и есть. — Достала всю бригаду. Двое уже отказались работать на данном проекте вплоть
— Что на этот раз её не устроило? — вздыхаю обреченно.
Мне тоже хочется — и давно — послать все и всех на фиг, но приходится засовывать свои желания в известное место и продолжать крутиться в этом чертовом колесе.
— Сначала она заставила нас приделать все до единой — а их, смею напомнить, больше тысячи штук — висюльки эти дебильные на каркас люстры. Я говорил, что с висюльками она станет неподъемной, и ее установка на потолок сильно усложнится. Но разве она слушает? Такую морду сделала… — он отчетливо скрежечет зубами, проглатывая ругательство. — Мне пришлось снять рабочих с других работ и еще вызвать дополнительных. Потому что люстра эта весит больше трехсот килограммов, а высота тут…
— Как триста? Было же сто пятьдесят, — влезает Шагалов.
— Это без висюлек, видимо, взвешивали, — разводит тот руками. — Короче, мы подняли люстру, подвесили ее на крюк, но еще окончательно не закрепили. Инструмента одного не хватает — мои обормоты его забыли. Трогать ее сейчас нельзя, а она требует поправить свои хренульки, которые, видите ли, при установке зацепились друг за дружку и не болтаются, как должны.
Прораб издевательски искажает слова Кошкиной. Но я хорошо представляю, какой интонацией и с каким выражением лица она говорила ему их.
— А вы что?
— А мы отказываемся, конечно. Там люстра на соплях! Ну какой крюк выдержит триста кэгэ?! — ищет он у нас поддержки.
— Никакой, — соглашается Рома.
— Ну и не трогайте, — одобряю я.
— Да как не трогать? — он по-бабски встряхивает руками. — Она топает ногами. Она грозит. Обещает, что не заплатит ни копейки, если мы немедленно… — крякнув с досадой, машет рукой типа "гори оно все". — Короче, сами с ней няньчитесь. Но мы за бесплатно работать не будем. Не заплатит, я люстру эту лично сниму к херам.
— Я разберусь, — обещаю. — Работайте спокойно.
Шагалов успокаивающе похлопывает мужика по плечу, и мы входим в дом.
Ромка уверенно, я — с осторожностью.
С ужасом жду встречи с Кошкиной. Я только что, меньше часа назад, целовалась с её женихом. Как после этого смотреть ей в глаза?!
Более того — я поставила Кириллу условие, чтобы он выгнал её из дома, а сама на голубом глазу — правда, у меня он серо-зелёный, — работаю с ней над его завершением. Какое лицемерие!
Хотя в чем лицемерие? Лично ей я абсолютно ничего не должна. Мы не подруги, и даже не симпатизирующие друг другу люди, никаких отношений, кроме рабочих — и то навязанных мне против воли, — у меня с ней нет, и я никак её не предаю.