Бывшие. Сводный грех

Феллер Софья

Как просто иногда быть героем в ее глазах. От одного взгляда, полного признательности, мое эго раздувается до космических масштабов, словно я только что спас целую планету, а не предложил съездить за прокладками. Это приятно щекочет внутри и кажется, что ради этого взгляда я готов на любые подвиги.

Целые выходные мы ведем себя как паиньки и разъезжаемся на две недели, чтобы ждать новой встречи. Мне все сложнее держать себя в руках рядом с Аленкой, и с каждой встречей терпение истончается, превратившись в тонкую ниточку, которая вот-вот

порвется. Каждый ее взгляд, каждое случайное касание подстегивают желание стать ближе, стереть эту невидимую границу между нами и, наконец, дать волю чувствам.

Целый день родители держали нас в напряжении: совместный просмотр фильма, обсуждение их предстоящей свадьбы и бесконечные походы по магазинам. Мы с Аленкой только и успевали переглядываться украдкой да случайно касаться друг друга, пока Вика была отвлечена чем-то более важным, чем наша тайная связь.

Наконец, с наступлением ночи, Вика угомонилась и ушла с отцом в спальню. Я, не теряя времени, тут же написал Алене: «Спускайся на кухню. Попьем чаю». И, что самое удивительное, мы действительно пьем чай.

Аленка ловко заварила какой-то особенно ароматный и поставила кружки на стол, улыбнувшись украдкой. Я сижу, наблюдая за ней, и каждый ее жест кажется каким-то завораживающим. Вокруг тишина, и только приглушенный свет от кухонной лампы освещает нас двоих. Мы сидим ближе, чем положено при "питье чая", и, кажется, оба это понимаем, но не говорим ни слова. Я тянусь к кружке, наши руки встречаются, и электрический заряд пробегает по пальцам.

— Пить чай ночью — это наш новый код? — она хихикает, поднимая глаза и хитро смотря на меня.

— Мм, только если чай не слишком горячий, — подыгрываю я, все еще удерживая ее руку.

— Как идут ваши гастроли? Тебе сложно было выбраться сюда?

— Нет ничего сложного, если есть мотивация, птичка, — щелкаю ее по носу.

Она смешно морщит нос, допивая чай, и забирает наши кружки к раковине. Включает тоненькую струйку воды и берет губку.

Я смотрю на ее бомбическую попу доли секунды, а потом встаю и подхожу вплотную, вжимая ее бедра в свои.

— А вот и мотивация, — рычу ей на ушко, наблюдая стайки мурашек в той области шеи, куда попадает мое дыхание.

— Тут двери нет, Алекс, — обеспокоенно шепчет.

— Все спят, Аленка.

Прикусываю ушко, царапая отросшей щетиной плечо. Аленка судорожно выдыхает, роняя губку в раковину.

Поддеваю футболку и оставляю дорожку из прикосновений на ее животе, пробираясь выше. Обхватываю упругую стоячую грудь рукой и ощутимо сжимаю.

— Ох-х-х… Алекс…

— Нравится? — пощипываю ее сосок, заставляя его сжаться в твердый комочек.

Ее бедра инстинктивно делают волну, отчего уже я выдыхаю, потому как попадаю членом ровно между ягодиц, что даже через одежду ощущается слишком остро. Все-таки длительное воздержание не лучший помощник в соблазнении девственниц.

Проворачиваю то же самое со второй грудью. Целую шею, щеку, плечо, везде, где могу дотянуться.

И когда чувствую, что дыхание Аленки совсем сбилось, веду одной рукой ниже, забираясь под резинку домашних штанов. Не встречая сопротивления, иду дальше, в трусики. Касаюсь ее складочек, и охреневаю от того, какая она уже мокрая.

— Фаааак, Аленка, такая влажная для меня…

Раздвигаю губки, чтобы коснуться напряженной горошины клитора. Аленка вздрагивает и тоненько, но достаточно громко стонет.

— М-м-м, боже-е-е…

— Тихо, птичка, услышат.

Смачиваю пальцы в смазке и начинаю кружить по клитору, иногда двигаясь ниже, собирая еще смазку, которой становится все больше.

— Расставь ножки чуть шире, — прошу ее. — Да, вот так, умничка.

Стук кружки о раковину проходит фоном, Аленка вцепляется в столешницу обеими руками, чтобы обрести опору. Я покачиваюсь немного бедрами в такт своим движениям.

Гортанные стоны Аленки становятся громче, и я зажимаю ее рот одной рукой.

— А ты у меня громкая, да, птичка? — ускоряю движения, чувствуя пульсацию клитора пальцами.

Ее бедра начинают мелко-мелко дрожать, и я понимаю, что она скоро кончит. Да и я, честно говоря, долго держаться не в состоянии.

Наши шумные вздохи разносятся в тишине кухни, оповещая о приближающейся кульминации.

— Что здесь происходит? — громкий голос врывается в мое сознание.

34

Алена

Я в такой дезориентации, что только через секунду понимаю: мама пришла вниз, видимо, чтобы попить воды. В голове тут же всплывает фраза Алекса про «провокационную позу». Он не растерялся, схватил кружку из раковины и потянулся к верхней полке шкафа.

— Ну вот, кружка на месте. Я пойду к себе, — произносит, делая вид, что просто помог мне с посудой.

— Стой, — мама грубо хватает его за запястье, не давая выйти.

— Мам, что ты выдумала? Дай Алексу пройти, — пытаюсь переключить ее внимание на себя.

Ее глаза сужаются до узких щелочек, и я чувствую, как от нее исходит ярость.

— Ты! — голос ее срывается, и я замечаю, как ее буквально трясет от гнева. — Неблагодарная!

— Мама, успокойся, — стараюсь говорить как можно спокойнее, хотя внутри все кипит.

— Успокоиться? — ее голос становится громче, почти истеричным. Она делает шаг вперед, сжимая кулаки. — Ты понимаешь, чем я ради тебя пожертвовала? Столько лет пахала, чтобы ты не знала ни нужды, ни бед, чтобы у тебя все было! — голос дрожит от сдерживаемых эмоций. — Я искала мужчину, который мог бы стать тебе отцом, который бы позаботился о нас, дал нам возможность жить нормально! И что я вижу в ответ?

Я замечаю, как ее глаза сверкают от злости, лицо напрягается.

— Единственное, чего я прошу — это нормальные семейные отношения! Семейные! Что здесь непонятного? Я что, по-китайски говорю? — она тяжело дышит, не сводя с меня взгляда.